ОКНО В ЯПОНИЮ    НОВОСТИ    СТАТЬИ О ЯПОНИИ    ПИШЕМ!  
 

Окно в Японию: http://ru-jp.org

 

БЕСЕДЫ ДОЖДЛИВЫМИ ВЕЧЕРАМИ

Обложка книги *Беседы дождливыми вечерами*Сибусава Эйити (1840-1931) - личность в Японии знаковая. Его иногда называют отцом японского капитализма. Сибусава был известен как преуспевающий банкир и бизнесмен, основатель множества акционерных компаний, среди которых числятся "Токио газ", "Исикавадзима Харима" и другие нынешние гиганты японской экономики. Он участвовал в создании первого японского банка западного типа, первой биржи, первого японского экономического журнала, одного из первых университетов…

За свою долгую и интересную жизнь честолюбивый и целеустремленный Сибусава успел сменить десяток обличий и последовательно побывать крестьянином, ронином, самураем, чиновником, членом дипломатической миссии, безработным, финансистом, снова правительственным чиновником, промышленником… Знакомясь с биографией Сибусава, приходишь к выводу, что перед тобой едва ли не первый в японской истории пример того, что на Западе называют self-made man. Нет необходимости говорить, что в Японии с ее правилами типа "всяк сверчок знай свой шесток" такие люди являются поистине уникальными и вызывают особый интерес.

К счастью, Сибусава и в области мемуаров выступил в Японии пионером. Он не стал обременять потомков заданием написать воспоминания о себе и сам рассказал историю своей жизни, а, точнее, ее первой половины. В возрасте 47 лет, "почувствовав приближение старости", Сибусава собрал своих родственников и знакомых и в течение пяти вечеров излагал им перипетии своей бурной юности. Позднее этот рассказ, записанный благодарными слушателями, неоднократно издавался в Японии под названием "Беседы дождливыми вечерами" (Амаёгатари).

В ближайшее время в московском издательстве "Научная книга" это произведение выйдет в переводе на русский язык. Издание осуществляется при поддержке Японского Фонда и Фонда Сибусавы Эйити. Предлагаем Вашему вниманию отрывки из первой главы "Бесед", в которой автор вспоминает о своем детстве.

Евгений Кручина
ru-jp@nm.ru


АМАЁГАТАРИ

 Мои родители и родные места 

Чтобы добросовестно поведать историю своей жизни, неизбежно придется обратиться к ее истокам. А говоря об этом, должно перво-наперво, хотя бы в общих чертах, рассказать о своих родителях. Прежде всего, нужно сказать, что я родился не в доме своего отца - этот дом получила по наследству моя матушка. Иными словами, отец мой вошел в семью жены. А был он третьим сыном в семье Сибусава Сосукэ, который жил в той же деревне. Как младший сын он был вынужден, как тогда говорили, "покинуть дом и стать приемным сыном".

По натуре отец чем-то напоминал Бэй-гун Ю, о котором написано у Мэн-цзы [1]. К нему точно подходили слова "чего не терпел от одетого в просторную сермягу, того же не выносил и от владельца 10 000 колесниц". Имел отец и не очень приятные черты характера: так, он никому из домашних не давал без своего ведома и шагу ступить, постоянно все проверял и перепроверял и в целом, и даже в самых пустячных мелочах.

Нельзя сказать, что отец прочел много книг, но все же он знал Четверокнижие и Пятикнижие [2], обладал тонким вкусом и под настроение мог написать китайское или японское стихотворение. Он помогал нуждавшимся, за что люди платили ему искренней благодарностью и признательностью. Вместе с тем он был человеком жестким и целеустремленным, проповедовал бережливость, экономию, воздержанность, и сам следовал этим принципам как в домашнем хозяйстве, так и в жизни вообще.

 "Пора тебе заняться торговлей…" 

Лет до 14-15 я только тем и занимался, что целыми днями читал книги, учился фехтовать или писал иероглифы. Но отец, который, как я уже говорил, был всегда крайне озабочен нашими семейными делами, считал, что в этом возрасте ребенок уже должен начинать интересоваться торговлей или сельским трудом, и искренне недоумевал, почему у его сына до сих пор совершенно другие интересы.

- Впредь тебе должно хоть немного времени уделять нашему семейному делу! - наставлял он меня. - А ты всё книжки читаешь! Лучше бы в работе помог! Ты что, собираешься в ученые податься? Понимаешь, о чем в письме написано - и ладно! Уже ведь знаешь грамоту - чего тебе еще? День и ночь только и делаешь, что читаешь! А ведь не будешь уделять должного внимания торговому делу и крестьянскому труду - и дому нашему никакого прибытка не будет...

"Крестьянский труд" состоял в том, что мы выращивали зерновые, деревья индиго, а также занимались шелководством - разводили шелковичных червей. Под торговлей имелась в виду продажа индиго, причем не только того, которое мы вырастили сами, но и полученного из сырья, закупленного у других крестьян. Индиго в виде больших шаров мы поставляли в красильни Дзёсю, Синсю и в окрестности Титибу [3], а потом получали с них по счетам.

В год Быка или шестой год Каэй (1853 г.) мне исполнилось 14 лет. Тот год выдался в Канто [4] очень засушливым. Засуха погубила почти весь первый урожай индиго, но, к счастью, второй урожай обещал быть отменным, и отец надеялся закупить как можно больше сырья. Поскольку сам он собирался в это время объезжать красильни в Дзёсю и Синсю, то обратился за помощью к своему приемному отцу [5]:

- Отец, - сказал он, - я понимаю, Вы уже в летах, и в работе на Вас полагаться не должно, но... Индиго-то и в этом году закупать надо... Пока меня не будет дома, не возьмете ли на себя эти хлопоты? А Эйдзиро [6], хоть он еще и мал, надобно поупражняться в торговом деле, походить с дедом, посмотреть, как надо торговаться...

Отдав множество распоряжений - кому, как и что нужно делать в его отсутствие, - отец отправился в путь. Я был уверен в том, что смогу отличить плохое индиго от хорошего, и готовился удивить отца своей сноровкой.

Между тем пришло время начинать закупки. В первый день мы с дедом направились в деревню под названием Ядзима и там в нескольких домах купили большое количество индиго.

Я бы с удовольствием и дальше делал эти закупки - но только с отцом, который, наверное, лучше всех на свете разбирался в индиго. А бродить по деревням со старым, можно сказать, выжившим из ума дедом! Мне все время казалось, что люди у нас за спиной просто потешаются над этой парочкой. В конце концов я решил попытать счастья самостоятельно.

- Дедушка, - сказал я, - можно я пойду в Ёкодзэ один?

- Что?! - Дед очень удивился. - Один? Да ты не справишься!

- Может быть. Но давай я попробую. Обойду несколько домов и сразу вернусь…

Итак, я взял у деда немного денег, засунул их в набрюшник домаки и через прорези под проймами рукавов кимоно накрепко примотал поясом монеты к животу. Распрощавшись с дедом, я пошел сначала в деревню Ёкодзэ, в потом в Синно. Обходя дом за домом, я всюду с порога возвещал, что пришел закупать индиго. Но поскольку мне в ту пору только-только сделали отроческую прическу "клюв коршуна", то люди, само собой, не очень-то с таким покупателем считались. Однако я недаром до этого много раз сопровождал отца и смотрел, как покупает индиго он. Я много раз слышал и хорошо запомнил те слова, которые он обычно говорил крестьянам - мне они сильно напоминали вопросы лекаря при осмотре больного: "Подкармливали? Значит, мало!" "Нет, не пойдет, плохо высушен!" "Рыбной мукой удобряли?" или "Неправильно подрезали, вот нижние листья и засохли!"

Я старался во всем подражать отцу, и скоро люди стали просто поражаться тому, какой удивительно умный ребенок пришел к ним в деревню закупать индиго. Постепенно они стали видеть во мне достойного партнера. Кончилось дело тем, что только в деревне Синно я закупил индиго в 21 доме! За время торгов крестьяне прониклись ко мне большим уважением и на мои замечания вроде "Плохо удобряли!" или "Без рыбной муки ничего у Вас не получится!" уже отвечали: "Истинно так!" и "Откуда Вы только все это знаете?"

На следующий день я обошел остальные дома деревни Ёкодзэ и направился в Миядо, а потом за несколько дней сделал закупки в Оцукасима, Утигасима и других окрестных деревнях. При этом мне приходилось все время отговаривать деда, который порывался сходить со мной, от этой затеи.

В результате в тот год я скупил большую часть урожая индиго в нашей округе. Когда отец вернулся из поездки, я с гордостью показал ему закупленные листья индиго и заслужил похвалу за труды!..

Так что с 16-17 лет мне пришлось с головой уйти в работу и помогать отцу, который, по-прежнему продолжал считать крестьянский труд и торговлю главными занятиями в жизни.

 Не забыть мне отцовских нравоучений... 

Да, отец был человеком исключительно строгих правил. Вот еще одно тому подтверждение. Когда мне было около 15 лет (в 1-ом году Ансэй, или в 1854 г.), мы как-то поехали в Эдо (Токио) вместе с родственником по имени Ясуэмон [7]. Кроме всего прочего, нам нужно было купить коробку для книг и тушечницу [8], поскольку те предметы, которыми мы пользовались дома, были весьма грубой работы. Перед отъездом я специально спросил отца, нельзя ли воспользоваться этой поездкой и купить новый письменный прибор.

- Хорошо, купи, - разрешил он.

Приехав в Эдо, мы у столяра в лавке Кодэмма купили замечательный набор из двух книжных коробок, изготовленных из дерева павлонии, и прекрасный письменный прибор, тоже павлониевый. Сейчас уж точно не упомню, но, по-моему, все это обошлось нам всего лишь в 1 рё и 2 бу [9].

По возвращении домой все разговоры были только о том, какие замечательные вещи нам удалось купить... Наконец, прибыл наш багаж. Какой же невзрачной теперь сразу стала казаться старая тушечница, сделанная из дерева криптомерии! Она, оказывается, совсем почернела от времени и стала похожа на совок для угля, который стоял у нас на кухне! Новые, тонкой работы павлониевые вещицы разительно от нее отличались в лучшую сторону. Да что там - по сравнению с ней казались просто роскошными!

Однако отец сначала очень удивился нашим покупкам, затем пришел в неописуемую ярость, а потом еще долго охал и ворчал, что такие люди, как я, совершенно не умеют хранить достаток в доме, что его сын, оказывается, совсем еще несмышленое дитя... Нет, отец меня не бил - он вообще не прибегал к грубой силе. Но от тех упреков, которыми он еще несколько дней меня осыпал, хотелось бросить все и убежать куда глаза глядят...

Я часто размышлял о том, почему получал от отца столь строгие взыскания за все свои проступки, вплоть до самых мелких, наподобие того, о котором сейчас шла речь. Мне почему-то казалось, что отец в таких случаях заранее привык полагаться на свое мнение, не особенно вникая в то, что происходило на самом деле. И вряд ли ему было жаль потраченных денег. Скорее всего, он поступил в соответствии с тем, как написано в одной старой книге:

"Когда Чжоу-ван завел себе палочки для еды из слоновой кости, министр его Цзи-цзы был крайне этим встревожен. И рассуждал он так: - Такими палочками не станешь есть из глиняной миски - для них нужна посуда из нефрита и носорожьего рога. Такими палочками и из такой посуды не станешь есть бобы и гороховую ботву - для них нужны изысканные яства. Но ведь изысканные яства не будешь есть в простой сермяге, в лачуге, крытой камышом, - для них нужны наряды из парчи на девяти подкладках, просторные хоромы и высокие башни. Боюсь, что он плохо кончит, - потому и встревожен тем, как он начинает [10]".

И действительно, издавна известно немало примеров того, что в склонности к роскошеству, как говорится, "исчезают различия между верхами и низами". Если только человек не воздерживается от малейших попыток выйти за отведенные ему пределы и уступает своим, пусть даже самым скромным, желаниям, последствия этой слабости часто бывают для него совершенно непоправимыми.

Вот и покупка изящного письменного прибора и коробок для книг, по мысли отца, в конце концов должна была привести к тому, что я заважничаю, мне станут не по нраву и моя комната для занятий, и вообще наш старый дом, и, следовательно, я не смогу уже должным образом сохранять устои нашего крестьянского семейства - а посему такие настроения следовало пресекать в зародыше. Думаю, именно по этой причине он обошелся со мной столь сурово.

Словом, тогда мне представлялось, что я понял истоки отцовской строгости. Сам я в глубине души находил эту строгость чрезмерной и думал, что отец, наверное, меня совсем не любит. Но оказалось, что я глубоко заблуждался...

 КОММЕНТАРИИ 

[1] Бэй-гун Ю - известный китайский храбрец и разбойник, жил в эпоху Воюющих царств (403-221 гг. до н.э.). В главе второй трактата китайского философа Мэн-цзы говорится: "[Гунсунь Чоу] спросил: "А имеется ли способ [добиться того, чтобы] сохранять невозмутимость духа?" [Мэн-цзы] ответил: "Имеется. Бэй-гун Ю так воспитывал в себе мужество: не уклонялся от [наносимых ему] ударов, не моргал глазами. Считал, что малейшее унижение от кого-либо равносильно публичному наказанию на площади. Чего не терпел от одетого в просторную сермягу, того же не выносил и от владельца 10 000 колесниц. Убийство владельца 10 000 колесниц рассматривал так же, как и убийство простолюдина. Не боялся правителя. На бранное слово непременно отвечал тем же." Цит. по: Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах. Т. I., М. "Мысль", 1972, с. 231-232. Пер. с кит. Л.И. Думана. - Прим. пер.

[2] Четверокнижие и Пятикнижие - книги классического китайского канона, в который входят сочинения, излагавшие взгляды Конфуция и его последователей. В старой Японии их полагалось знать всякому образованному человеку. Четверокнижие состоит из книг "Луньюй" ("Беседы и суждения"), "Дасюэ" ("Великое учение"), "Чжунюн" ("Соблюдение середины"), а также сочинений философа Мэнцзы. В "Пятикнижие" входят "Ицзин" ("Книга перемен"), "Шуцзин" ("Книга истории"), "Шицзин" ("Книга песен"), "Лицзы" ("Книга ритуала"), "Чуньцю" ("Весны и осени"). - Прим. пер.

[3] Дзёсю - нынешняя префектура Гумма. Синсю, Симанокуни - провинция, ныне входит в префектуру Нагано. Титибу - город в западной части нынешней префектуры Сайтама, издавна известный своим ткацким производством. - Прим. пер.

[4] Канто - восточная часть центрального японского острова Хонсю. - Прим. пер.

[5] Речь идет о его тесте и приемном отце, а моем деде господине Мори. - Прим. автора.

[6] Таково было мое детское имя. - Прим. автора.

[7] Насколько я помню, в первый раз в Эдо я побывал вместе с отцом в марте 1853 года. - Прим. автора.

[8] В традиционном японском чернильном приборе тушь хранится в виде брикета. Перед тем, как начать писать, ее нужно растереть с небольшим количеством воды. - Прим. пер.

[9] Рё - в период Эдо (1600-1867) золотая или серебряная монета. Один рё равнялся четырем долям (бу). - Прим. пер.

[10] Эта "старая книга" - сочинение китайского мыслителя Хань Фэй-цзы (288-233 до н.э.). Цит. по "Хань Фэй-цзы", из главы XXI, в кн.: "Из книг мудрецов. Проза Древнего Китая". М.: Художественная литература, 1987, с. 227. Перевод с китайского В.Т. Сухорукова. - Прим. пер.

##### ####### #####
ОКНО В ЯПОНИЮ -
E-mail бюллетень
Общества "Россия-Япония",
# 02, 2003.01.12
Россия 125009, Москва,
ул. Воздвиженка, д. 14, корп. 2, офис 99.
тел./факс (095) 291 2609
http://ru-jp.org
ru-jp@nm.ru
##### ####### #####

 

 ОКНО В ЯПОНИЮ    НОВОСТИ    СТАТЬИ О ЯПОНИИ    ПИШЕМ!