|
|
АЛЕКСАНДР ДОЛИН
ИСТОРИЯ НОВОЙ ЯПОНСКОЙ ПОЭЗИИ В ОЧЕРКАХ И ЛИТЕРАТУРНЫХ ПОРТРЕТАХ
(06)
В ПОИСКАХ «ДУШИ ЯПОНИИ»
ЦУТИЯ БУММЭЙ
Начинавший свою поэтическую карьеру как один из ведущих поэтов сообщества «Арараги», Цутия Буммэй (1890–1990) прожил слишком долгую жизнь в литературе, чтобы можно было причислить его к какой-либо школе или конкретному направлению. Он всегда стремился быть в передовом отряде поэзии, но при этом не связывал себя обременительными ограничениями и нормами. Может быть, именно в этом причина успеха его поэзии, которая всегда оставалась молода духом и полна энергии движения.
Буммэй, уроженец глухой горной деревушки в префектуре Гумма, рано увлекся поэзией и уже в школьные годы открыл для себя лирику Масаока Сики. Перебравшись в Токио, он отправился к Ито Сатио, преемнику Сики и признанному лидеру школы «Нэгиси» с просьбой взять его в ученики. Пойдя навстречу просьбе застенчивого паренька из провинции, Ито Сатио поначалу определил его ухаживать за коровами на своей ферме. В свободное от работы время юнец должен был обучаться сложению вака под руководством мэтра. Кроме того, начинающий стихотворец пробовал силы в хайку и киндайси.
Буммэй проявил недюжинные способности, усердно учился и вскоре стал публиковать свои стихи в ведущих столичных журналах. Ито Сатио ввел его в круг «наследников Сики», приверженцев теории «отражения натуры» (сясэй) — Симаги Акахико, Сайто Мокити, Накамура Кэнкити, Коидзуми Тикаси. Вместе с ними Цутия Буммэй стоял у истоков крупнейшего поэтического объединения «Арараги». Он был самым младшим в плеяде «наследников Сики» и пользовался среди друзей репутацией поэта чистого, непосредственного чувства.
Уже после смерти наставника Буммэй окончил философский факультет Токийского университета. Он близко сошелся с крупнейшими писателями своего времени Акутагава Рюноскэ, Кумэ Масао, Кикути Каном и сам с переменным успехом пытался писать прозу. Получив назначение на пост директора школы в префектуре Нагано, Буммэй несколько лет провел в провинции, но затем вернулся в столицу, где его ожидала должность профессора на юридическом факультете родного Токийского университета. К этому времени относится достаточно поздняя публикация первого сборника поэта «Трава зимой» («Фуюкуса», 1924), который привлек внимание критики прозрачностью образов и мягким лиризмом.
риндо ва
ми о мотинагара
мурасаки-но
иё-иё фукаку
куса ни мадзирэри
Цветы горечавки
отцвели — и, с окраской лугов
в одно сливаясь,
мелких ягодок цвет лиловый
в разнотравье почти не виден...
***
хиёдори-но
акаки ко-но ми о
куисикаба
рэнга-но кабэ ва
котоба накарики
Птичка бурбуль
на ветке клюет преспокойно
красные плоды —
и в безмолвии пребывает
перед ней кирпичная стенка...
Его популярность настолько упрочилась, что уже в 1930 году Буммэй на время сменил Сайто Мокити на посту ответственного редактора журнала «Арараги», то есть фактически стал верховным арбитром для всех поэтов, пишущих в традиции сясэй.
Книги, выпущенные Цутия Буммэй в тридцатые годы, — «Долина меж гор» («Сангоку-сю», 1935), «Июньский ветер» («Рокугацуфу», 1937), «Покой» («Сёан-сю», 1938) были отмечены особой внутренней гармонией, которая получила в критике название «мелодика Буммэй» (Буммэй тё). В основном это характерная для поэтов «Арараги» лирика природы, перемежающаяся согретыми душевным теплом сценами семейного быта:
отоото-но
нэдзама наоситэ
таратинэ ва
хосоки рампу о
кэсаму то су нари
Младшему братцу
получше постель подоткнув,
матушка наша
собирается фитилек
в керосиновой лампе тушить...
В годы войны, как и прочие поэты «Арараги», Буммэй вливается в ряды «патриотически» настроенных литераторов и отдает все свои силы служению империалистическому отечеству. Свое призвание он видит отныне в возрождении «японского духа» — ямато дамасий. В 1939 году в составе команды «политинформаторов» он отправляется на театр военных действий в Китай и в течение нескольких лет пишет поэтические корреспонденции для центральных газет. Впоследствии эти воинственные вирши выходят в виде книги.
В конце войны его дом в Токио был разрушен бомбежками. Буммэй возвращается на родину, в Гумму, где его и застает весть о капитуляции Японии. Вплоть до начала пятидесятых поэт безвыездно живет вдали от больших городов, переживая горечь поражения и переосмысливая тяготы недавних лет, свой нелегкий жизненный опыт. Природа горного края в конце концов приносит исцеление от душевных травм. Вскоре Буммэй уже публикует новые сборники стихов: «Источник под горой» («Ямаситамидзу», 1948), «Своенравный ручей» («Дзирюсэн», 1953), и многие другие.
аса-аса-ни
симо ни утаруру
мидзугараси
тонари-но усаги
то цутия то куу
По утрам на завтрак
сосед мой зайчишка и я,
Цутия Буммэй —
оба мы и едим всего-то
пук съедобной травы с морозца...
***
На перевале
в маленькой чайной сижу.
Чай попивая,
неотрывно смотрю туда,
где виднеется край родной...
***
хоробу то мо
ваку мидзу киёки
куни о синдзи
каэри ки ни си то
сидзука ни иэри
Погибла страна,
но верю — водой ключевою
дано ей воспрять.
«Наконец-то домой вернулся», —
говорю я себе тихонько...
Подобно прочим деятелям японской культуры, воспринявшим поражение в войне как тотальный кризис духовных ценностей нации, Цутия Буммэй не ограничился сложением стихов. В поисках нравственной опоры он обратился к классическому наследию, которое призвано было возродить и обновить устои японской культуры.
итадзура ни
ои ва китараму
яма идэтэ
манъё ситю
цудзукэму ка най ка
В мирской суете
подкрадывается старость.
Смогу или нет
из горного края уехав,
продолжить мой труд о «Манъёсю»?..
В 1961 году выходит в свет двадцатитомное исследование Буммэй «Мой комментарий к “Манъёсю”» («Манъёсю ситю»), которое и по сей день является непревзойденным по масштабу образцом изучения исторической поэтики.
Стихи Цутия Буммэй, выдержанные в реалистической манере, содержащие раздумья о прожитых годах, призывающие к стойкости и мужеству в час испытаний, были восторженно приняты читателями. В шестидесятые — восьмидесятые годы, в смутное время экспансии модернистских течений, Цутия Буммэй становится одним из признанных лидеров в мире танка и блюстителем традиций «отражения натуры». Его стихи могут служить великолепным примером адаптации мощной древней поэтической традиции к запросам новой эпохи:
тоё кандзи
син кана то иу моно дэ
каита тотэ
дарэ ка ёмураму
ута ва сасаяка
Вот стихи записал
согласно всем правилам новым
для реформы письма —
верно, все ж найдется читатель
для моих немудреных песен...
СЯКУ ТЁКУ
Поэзия прославленного филолога и этнографа Оригути Синобу, больше известного в литературных кругах под псевдонимом Сяку Тёку (1887–1953), представляет интереснейшую страницу в истории танка XX в. Эта страница во многом напоминает биографии знаменитых словесников «национальной школы» (Кокугаку) эпохи Эдо, которые отдали свои жизни служению отечественной культуре, воскрешению древних памятников, обновлению поэзии вака — Камо Мабути и Мотоори Норинага.
Оригути Синобу родился в Осака и уже в школе проявлял большие способности к литературе, усердно штудируя старинные тексты. По окончании литературного факультета университета Кокугакуин в Токио, он специализировался на памятниках эпохи Нара. Знакомство с крупнейшим этнографом двадцатого века Янагида Кунио, под руководством которого он некоторое время работал, подвигло Синобу к сравнительному изучению фольклора, быта и нравов разных провинций Японии. Впоследствии большую часть жизни он преподавал в университете древнюю литературу, публикуя одно за другим многотомные исследования по классике и фольклору. Ему принадлежит, в частности, комментированное переложение на современный язык антологии «Манъёсю».
Как и для его дальних предшественников, ученых-кокугакуся эпохи Эдо, танка служили для Сяку Тёку «голосом сердца». В поэзии земли Ямато он видел чистое воплощение традиций и заветов предков. Первоначально он примкнул к группе «Арараги», откликнувшись на призыв почитать «Манъесю» и следуя принципу «отражения натуры», но вскоре в его творчестве возобладали иные, романтические тенденции. Многочисленные этнографические экспедиции, знакомство с народными обычаями, легендами и преданиями сформировали у Тёку специфическое глубинное видение основ культуры, произрастающей из единения с природой. В его лирике тонкое понимание природы сопутствует раскрытию внутреннего мира человека.
Публикация первого сборника танка «Между морем и горами» («Уми яма-но айда», 1925) сразу же поставила тридцативосьмилетнего поэта в один ряд с его ровесниками, ведущими авторами эпохи, многие из которых дебютировали двадцатью годами раньше. В многочисленных последующих книгах, содержащих образцы высокой лирики природы, он нередко пытался экспериментировать с формой, записывая танка в виде четверостиший с непостоянным числом слогов и вводя пунктуацию. Его танка, большей частью песни бесконечных странствий, и сегодня привлекают своими великолепными пейзажными зарисовками:
кудзу-но хана
фумиситагарэтэ,
иро атараси.
коно ямамити о
юкиси хито ари
Втоптан в мох, не увял
но поблек и как будто расплылся
этот дикий вьюнок —
значит, кто-то прошел сегодня
по безлюдной горной тропинке...
***
В дебрях горных лесов
бродил я по тропам неторным,
по ущельям глухим,
сокровенное поверяя
одному лишь спутнику — ветру...
***
Погасили огни
в деревенских домах под горою,
но в сгустившейся тьме
так же ясно я вижу дорогу,
озаренную лунным светом...
Много внимания уделяет поэт скетчам «с натуры», в которых отражены картины деревенского быта и нравов:
У колодца сойдясь,
две девушки громко бранятся —
глубоко под землей,
в темных недрах старого сруба
молча спорят их отраженья...
***
Вот на заднем дворе
забегали с квохтаньем куры.
Возле самой стены
так тревожно под ветром вздохнули
перья сохнущего мисканта...
Ничего удивительного, что в «эпоху мрака» исследователь японской старины Оригути Синобу превратился, подобно большинству своих собратьев по перу, в ярого почвенника-националиста, адепта доктрины Великой Восточноазиатской сферы сопроцветания и поборника «японского духа» (ямато дамасий). Пойдя на поводу милитаристической пропаганды, он от всей души писал воинственные вирши:
икитэ варэ
каэрадзаран то
утаицуцу
хэй о окуритэ
иэ ни иритари
Проводил я
тех солдат,
что пели так дружно:
«Нам живыми уж не вернуться! —
и пошел восвояси...
В книге стихов «Возглашаю Вселенной» («Тэнти ни нобэру», 1942) Тёку выступил со множеством поэтических лозунгов, которые были охотно использованы официозной пропагандой для плакатов, листовок и радиовоззваний:
химугаси-но
тооки сисо ни
модоку моно
има си
дандзитэ утарадзару бэкарадзу
Нам следует ныне
решительно сокрушить
все, что чинит препоны
древней Мысли
Великого Востока!
После гибели приемного сына в боях за остров Иводзима тон бравурных виршей Тёку меняется, в них появляются трагические ноты и сквозит предчувствие катастрофы. Капитуляция Японии стала для Тёку, как и для многих людей его круга, для создателей и носителей мифологии государственного Синто, поражением не только военным, но и моральным. Его многолетние убеждения, его выношенная идеология почвенничества и верного служения Императорскому пути — все было опрокинуто и растоптано.
ои-но ми-но
иноти нокоритэ
коно куни-но
татакаи макуру
хи о маса ни мицу
На старости лет,
когда жизнь чуть теплится в теле,
настал этот день —
пораженье страны родимой
я воочию созерцаю...
Осознание свершившегося заняло несколько лет. В конце сороковых Оригути Синобу вернулся к своим научным изысканиям, а поэт Сяку Тёку — к сложению танка, в которых мотивы раскаяния и скорби сочетались с мотивами разочарования и протеста. В вышедшем посмертно сборнике «Народ Ямато» («Ямато огуна», 1955) Оригути Синобу вновь обращается к природе, традициям и обычаям родной земли в поисках утешения и покоя. Его лучшие стихи, как и его научные труды, навсегда остались в благодарной памяти его народа.
АИДЗУ ЯИТИ
В мире поэзии танка Аидзу Яити (1881–1956) занял почетное место прежде всего как певец старины, создавший большой цикл стихов о древней столице Нара, ее храмах и святилищах, которые дороги сердцу каждого японца:
араси фуку
фуруки мияко-но
нака дзора-но
ирихи-но кумо-но ни
моюру то кана
Во власти ветра
столица древняя Нара —
высоко в небе
под закатными облаками
пламенеют ярусы пагод...
Поэт родился и вырос в портовом городе Ниигата на берегу Японского моря. После школы в возрасте девятнадцати лет он посетил в Токио Масаока Сики. Встреча произвела на юношу неизгладимое впечатление и определила его жизненный путь. Став в дальнейшем учителем английского языка, он всерьез увлекается поэзией танка, очарованный прежде всего многовековой историей этого классического жанра и его культурным фоном. Впервые он посещает Нара в 1908 году, а затем, странствуя по центральным провинциям Японии, поэт проводит несколько месяцев в древней столице, изучая сокровища храмовой скульптуры. В двадцатые и тридцатые годы он публикует несколько томов искусствоведческих исследований о храмах Нара, защитив по ним докторскую диссертацию. Уже в преклонном возрасте он становится профессором кафедры искусствоведения университета Васэда, где читает лекции на свою излюбленную тему.
Стихи Аидзу Яити поначалу были встречены критикой прохладно. Его довольно поздний дебютный сборник «Новые песни южной столицы» («Нанкё синсё», 1924) был оставлен без внимания, второй пришлось выпускать на собственные средства, но признание все не приходило. Лишь публикация книги «Клич оленя» («Рокумэй-сю», 1940) наконец снискала пятидесятисемилетнему ученому заслуженную славу в поэтическом мире. Его поздние, послевоенные книги стихов уже были причислены к классике и удостоены множества литературных премий. Возможно, причиной тому послужило изменение тематики и переход от экстравагантного «азбучного письма» без иероглифики и с промежутками между словами, типичного для всех ранних книг поэта, к нормативному языку поэзии танка.
Поздняя лирика Аидзу Яити в основном — пейзажные зарисовки в мистических тонах, за которыми угадывается влияние средневековой эстетики югэн:
хикари наки
токо ё-но нобэ-но
хатэ ни ситэ
нао ка кику раму
ямабато-но коэ
В лощине меж гор,
недоступной свету дневному,
вдруг издалека
доносится еле слышно
одинокой горлицы голос...
Прекрасный поэт, Аидзу Яити был еще и искусным каллиграфом, а также занимался росписью керамики. Многие его танка были выполнены в оригинале в виде каллиграфического свитка, и эти свитки сегодня стали достоянием музеев.
Печатается с любезного разрешения автора и издательства «Гиперион» по тексту книги «История новой японской поэзии» в 4 тт. СПб., «Гиперион», 2007.
Постоянный адрес этого материала в сети интернет –
http://ru-jp.org/dolin_06.htm
Постоянный адрес следующего отрывка –
http://ru-jp.org/dolin_07.htm
Постоянный адрес первой страницы книги
http://ru-jp.org/dolin.htm
##### ####### #####
OKNO V YAPONIYU 2007.02.27 / DOLIN_06
http://ru-jp.org
ru-jp@nm.ru
##### ####### #####
|
|