|
|
АЛЕКСАНДР ДОЛИН
ИСТОРИЯ НОВОЙ ЯПОНСКОЙ ПОЭЗИИ В ОЧЕРКАХ И ЛИТЕРАТУРНЫХ ПОРТРЕТАХ
(17)
ПУТЬ К "ВОЛЬНЫМ" ХАЙКУ
КАВАХИГАСИ ХЭКИГОТО
Своим преемником на посту главы школы хайку Сики хотел видеть любимого ученика и единомышленника Такахама Кёси, но фактически после смерти Мастера возглавили школу два его ученика, друга и сподвижника - Кёси и Кавахигаси Хэкигото. Оба дружили с детства и были к тому же земляками Сики, уроженцами города Мацуяма. Оба сыграли важнейшую роль в оформлении новой школы хайку, несмотря на то, что воззрения их по вопросам поэтики во многом расходились. Хэкигото, вероятно, был "роднее" Сики чисто по-человечески, а Кёси - по своим творческим устремлениям.
Великолепный поэт хайку, эссеист, критик и литературовед, Кавахигаси Хэкигото (1873-1937) принадлежал к плеяде "бурных гениев" эпохи Мэйдзи, изменивших лицо страны в двадцатом веке. Прирожденный спортсмен, он играл в новомодную игру бейсбол, к которой пристрастился в ранней молодости с подачи Масаока Сики, был неутомимым туристом и альпинистом, исходившим Японию вдоль и поперек с поэтическим блокнотом и альбомом для скетчей в руках. Став миссионером нового учения, он переезжал из города в город, встречаясь с сотнями поэтов. К тому же он играл в пьесах театра Но, руководил кружком каллиграфии, читал лекции по живописи и писал статьи о политике - то есть был истинным "человеком культуры", бундзин в средневековом значении этого слова.
Отец Хэкигото, известный ученый-конфуцианец, слыл большим знатоком китайской литературы и философии. У него подростком обучался Сики, который очень дорожил вниманием старшего товарища, сына своего наставника. Так зарождалась эта дружба, длившаяся много лет, пережившая обоих поэтов в их творчестве и на страницах биографических трудов.
Первое знакомство Хэкигото с Сики состоялось в 1888 году. Уже тогда Хэкигото показывал новому другу, признанному мастеру в области хайку, популярному среди молодежи, свои первые опыты. Окончив среднюю школу в Мацуяма, Хэкигото собирался поступить в школу высшей ступени в Токио, но провалился на экзаменах и вернулся на родину. Там он познакомил своего школьного товарища Кёси с Сики, и все трое в течение нескольких месяцев усердно предавались радостям стихотворчества. Сики, всего лишь на несколько лет старше обоих учеников, пользовался у них непререкаемым авторитетом, что явно льстило самолюбию наставника, поскольку известный писатель Кода Рохан только что подверг его собственную прозу уничтожающей критике.
Школяры относились к своим опытам вполне серьезно, но их амбиции шли гораздо дальше овладения техникой хайку. Когда Хэкигото в конце концов вместе с Кёси поступил в школу высшей ступени в Киото, он первым делом опубликовал в школьном журнале статью, предрекающую скорый закат хайку как жанра, который себя исчерпал. Сам он к тому времени собирался заняться в литературе чем-то более значительным.
Нападки на его святыню вызвали большое недовольство Сики, тем более что Хэкигото вместе с Кёси вел себя в Киото неподобающим образом, предаваясь неумеренному пьянству и разврату. (Впрочем, разврат длился недолго, поскольку Кёси вскоре женился на девице, которую отбил у приятеля.) Познавая жизнь во всех ее проявлениях, друзья отправились на учебу в Сэндай, затем снова вернулись в Киото и наконец оба бросили школу, так и не доучившись до конца. В университет они не поступали.
Не добившись счастья в любви, Хэкигото вновь со всем рвением обратился к поэзии. Вскоре он стал поэтическим обозревателем основанного в октябре 1897 журнала школы Сики "Хототогису" ("Горная кукушка").
За последующие несколько лет школа Сики укрепила свои позиции и приобрела широкую известность как благодаря поэтической рубрике в "Ниппон симбун", которой заведовал сам мэтр, так и благодаря публикациям "Хототогису". (Журнал десять лет назад благополучно отметил столетний юбилей и продолжает лидировать в мире хайку XXI века.) Сики был чрезвычайно доволен. Он лестно отзывался как о Хэкигото, так и о Кёси. Однако дружеские отношения между бывшими однокашниками и товарищами по цеху были подорваны. Хэкигото под псевдонимом выступил в "Хототогису" с нападками на Кёси, тот выступил с резкой отповедью возмутителю спокойствия, и только тяжелая болезнь их общего учителя и друга Сики, закончившаяся его смертью, удержала обоих от полного разрыва.
После смерти Сики в 1902 году его должность ведущего рубрики хайку в газете "Ниппон симбун" перешла к Хэкигото. Тем временем Кёси стал главным редактором журнала "Хототогису". Бывшая школа Сики разделилась на два лагеря. Умеренные консерваторы пошли за Такахама Кёси, который требовал верности классическим традициям и корректного использования принципа сясэй согласно заветам Сики.
Хэкигото, который первым последовал за Сики, проводившим радикальную реформу традиционной поэзии, после смерти друга продолжил пропаганду принципа "отражения натуры" сясэй, но в более новаторской интерпретации. Важной предпосылкой для создания хайку нового стиля он считал обилие впечатлений, почерпнутых в путешествиях. Однако вскоре Хэкигото заговорил о необходимости более радикального обновления старинного жанра, апеллируя к модным по тем временам установкам натурализма. Его кредо сводится к сочетанию высокого и низменного, патетического и прозаического:
Варю картошку.
В безмолвном просторе Вселенной
ребенок плачет...
***
В поле деревце сливы.
Вижу издали, как человек
ветку ломает...
Несмотря на преданность заветам учителя Хэкигото настойчиво выступал за реформы, противопоставляя свои "хайку нового направления" всем прочим, особенно традиционной лирике Такахама Кёси и его сподвижников. В 1907 году неутомимый пропагандист отправляется в грандиозное турне по Японии, встречаясь в городах и весях страны от Хоккайдо до Окинавы с энтузиастами хайку для разъяснения своих взглядов. Спустя некоторое время он снова и снова пускается в путь, проведя в дороге в общей сложности более двух лет. Период странствий заканчивается только в 1911 году. Большую часть стихов, написанных за эти годы, Хэкигото объединяет в сборниках "Три тысячи ри" ("Сандзэн ри", 1910) и "Три тысячи ри - продолжение" ("Дзоку сандзэн ри", 1914).
Бесконечные поездки по стране, беседы и публичные лекции в кружках хайку способствовали необычайному росту популярности Хэкигото, который оказался на втором месте после Найто Мэйсэцу, согласно опросу общественного мнения в 1911 году. Не довольствуясь достигнутым, с 1915 года он выдвигает новую программу, призывая хайдзин решительно отказаться от классического бунго и семнадцатисложной ритмической схемы.
Хэкигото последовательно выступал за модернизацию хайку - введение новой лексики, постепенный отход от старой грамматики бунго, а в дальнейшем и за разрушение строгой ритмической схемы семнадцатисложного стихотворения в пользу создания вольных краткостиший-танси на разговорном языке. Его трактат "О поэзии без центра" ("Мутюсин-рон") призывал к изображению "чистой натуры" без привнесения в нее человеческих действий и оценок. Он также признавал за поэтом право писать без оглядки на традицию, используя любой материал из области повседневного быта и вплотную подошел к отрицанию святая святых - сезонного деления в тематике хайку. Доказывая необходимость нового подхода к явлениям окружающего мира, Хэкигото в "Поэзии без центра" для вящей убедительности приводит сравнение драматургии Тикамацу и Горького, справедливо замечая, что Тикамацу, гениальный драматург эпохи Эдо, в силу своей исторической ограниченности при всем желании не мог бы создать пьесу "На дне". Так же немыслимо и для поэтов хайку слагать современные стихи, цепляясь за старую поэтику.
В пропаганде "хайку нового направления" большую помощь Хэкигото оказывал поэт и критик Осуга Осудзи (1881-1920), который призывал развивать принцип сясэй в сторону большей суггестивности, углубленной символики образа. Эти идеи, бесспорно, отражали влияние популярного в те годы символизма, занявшего господствующие позиции в поэзии киндайси.
"Впечатления, которые вызывают в нас сезонные темы, сродни символам, - пишет Осудзи. - Однако мы отвергаем условные символы... Наши символы возникают спонтанно из наших экспериментов...". Впрочем, в дальнейшем Осудзи выступил с критикой новой теории Хэкигото, которая, по его мнению, уводила хайку слишком далеко от реальности
Движение, возглавляемое Хэкигото, постепенно набирало силу, но к концу 10-х годов раскололось на несколько группировок и было оттеснено более консервативными или, наоборот, более экстремистскими в своих устремлениях школами. В 1914 году он расходится во взглядах с авангардистом Огивара Сэйсэнсуй и устраняется от сотрудничества с журналом "Соун", у истоков которого стоял еще недавно, затем вместе с Накацука Иппэкиро и еще несколькими друзьями создает журнал "Кайко" ("Багрянец моря"), но снова не может найти с собратьями по цеху общий язык и уходит из редакции. Дальнейшие попытки создания новых журналов хайку тоже успеха не имели.
Постепенно поэзия Хэкигото "нового направления" выходила из моды, и авторы хайку переключались на новых кумиров.
Талант и традиционное литературное образование просто не позволили Хэкигото воплотить до конца в жизнь грандиозные планы деконструкции жанра. Его собственные стихи, собранные в антологиях "Новые хайку" и "Хайку нового направления", все же большей частью достаточно традиционны и в основном соответствуют нормативам школы Сики. Более смелые эксперименты Хэкигото, в которых хайку лишились канонической четкости ритма, грамматической стройности и лексического изыска, перейдя в категорию короткого прозостиха-танси, закончились фиаско - во всяком случае, к такому заключению пришел сам автор. После того как движение "хайку нового направления" зашло в тупик, его глава официально заявил о роспуске школы, а спустя несколько лет, в 1933 году, - и о своем отходе от поэзии. Последние двадцать лет жизни Хэкигото к сложению хайку обращался лишь эпизодически, но зато опубликовал итоговый сборник статей "Путь к хайку нового направления" ("Синко хайку э-но мити", 1929), книгу воспоминаний "Рассказы о Сики" ("Сики о катару") и несколько томов интереснейших "Исследований творчества Бусона" ("Бусон кэнкю", 1936), продолжив тем самым работу своего друга и неизменного кумира Сики.
В "Пути к хайку нового направления" Хэкигото заклеймил всю свою раннюю лирику как пример "детского следования условностям" и вновь призвал поэтов стереть грань между литературным языком и разговорным, уничтожив все метрические ограничения для стиха. Как заметил Кониси Дзюнъити, избранный им путь привел его к поражению, но то было блестящее поражение.
Поэзия Хэкигото, относящаяся к годам его ученичества, не слишком выделяется индивидуальностью стиля, хотя ей, бесспорно, нельзя отказать в красочности сезонных образов:
хару самуси
мидзута-но уэ-но
нэ наси кумо
Весна холодна.
В глубине заливного поля -
облака без корней...
***
акаи цубаки
сирои цубаки то
отиникэри
Алая камелия
и белая камелия -
вместе опали лепестки...
***
Маленький куст
с цветком распустившейся розы
посадил в горшочек...
Наряду с такими традиционными, типичными для школы Сики, образами у Хэкигото как в ранней, так и в поздней лирике, можно встретить миниатюры, выдержанные в духе японского "натурализма" - как его трактовали поэты хайку,- но и в них поэт скорее следует заветам Басё выявлять прекрасное низменном:
мути торэ ба
самуки сугата я
ума-но сири
Замахнулся кнутом -
до чего же промерз, должно быть,
лошадиный круп...
***
Пареной репы
с соевым творогом съел
и сижу уныло...
***
У больного на столике
мисо и прочая снедь -
зябко отчего-то...
Как и положено в лирике сясэй, немало хайку "о делах людских" выполнено в мягкой ироничной манере:
Вешнее утро.
Нынче у каллиграфа лицо
на кисть похоже...
Однако самые лучшие стихи были созданы Хэкигото, несомненно, в жанре пейзажной лирики. Тысячи трехстиший, сложенных в годы занятий с Сики и далее в годы странствий, представляют тысячи видов гор и вод, поэтических картин в стиле "цветов, птиц, ветра и луны", против которых сам поэт пытался возражать, пропагандируя свою теорию "новых хайку". Избавиться от этого противоречия, "наступить на горло собственной песне" и решительно шагнуть за рамки традиционной образности Хэкигото оказался не в силах.
Посреди полей
затерялось святилище Сума
под сенью вишен...
***
Прохладно цикаде
на широком древесном листе -
свежий ветер дует...
***
Праздник в деревне.
Багрянцем горят фонари.
Дальний зов оленя...
Многие стихи, сложенные в бесконечных странствиях, следуют извечной китайско-японской традиции поэтического паломничества, используя аллюзивный ряд "поэтической географии", привязанной к именам знаменитых поэтов и художников, к шедеврам лирики былых веков.
Путешественник!
В Ёса вижу на снежном поле
стаю снежных цапель...
Упоминание местности сразу же отсылает читателя к классику хайку и великолепному художнику Бусону, уроженцу Ёса - любимому автору Масаока Сики, о котором и сам Хэкигото написал монументальный труд.
В то же время стихи самого Хэкигото органически вписывались в ту же традицию поэзии странствий, становясь вехами для стихотворцев последующих поколений.
карамацу ва
вабисики ки нари
ака томбо
Лиственницы
стоят одиноко, печально.
Красные стрекозы...
Последнее стихотворение, по мнению литературоведа Оно Ринка, могло вдохновить Китахара Хакусю на создание его знаменитого стихотворения "Лиственницы" ("Карамацу", 1921).
Проходя через лиственничную рощу,
Я внимательно вглядывался в деревья.
Так печальны были лиственницы в роще,
Так печален был мой путь одинокий...
Хэкигото в годы своей подвижнической деятельности по пропаганде "новых хайку" находил в поэзии источник сугубо религиозного вдохновения.
В "Беседах по проблемам изучения новых хайку" ("Син хайку кэнкю дан") он так описывает практиковавшиеся в его школе радения:
"Вот как достигается "хайкай-самадхи" (состояние буддистского прозрения через посредство хайку). Собиралось нас двое или трое, горячо увлеченных хайку, и, определив темы, мы приступали к сочинению стихов - по десять на каждую тему. Как только заканчивали один цикл, сразу же, не редактируя, переходили к другой теме. И так, насколько позволяло время, продвигались от темы к теме. С утра до полудня три темы, от полудня до вечера три темы, после ужина до полуночи четыре темы. И так день за днем занимались сочинением хайку по десять тем и по сто стихотворений. На каждую тему уходило от получаса до часа. При этом, когда все внимание было сосредоточено на сочинении стихов, на разговоры времени уже не оставалось".
Эксперименты, разумеется, входили в программу Хэкигото в больших количествах. Многие его стихи, написанные без соблюдения классического размера и с обилием лексических заимствований, несут на себе отпечаток претенциозной новизны:
мимоза о икэтэ
ити нити русу ни сита
бэтто-но сироку
Сажал мимозу -
целый день провел во дворе.
Белизна постели...
Мимозе (западной мимозе с желтыми цветами, отличной от японского кустарника нэму), Хэкигото посвятил целый цикл трогательных хайку "нового направления":
мимоза ни
хана о цукэру кото о
хитори дэ суру ё
В цветы мимозы
зарылся носом -
один провожу ночь...
***
мимоза-но хана
варэ о маттэ
саку хана наранаку ни
Куст мимозы
меня дожидался -
не цветет пока...
Хотя Кавахигаси Хэкигото отдал все силы разработке и пропаганде "хайку нового направления" и считал именно "новое направление" своим детищем, его собственные завоевания в поэзии скорее относятся к "старому направлению". Во всяком случае, сегодня в основном именно эти стихи трогают сердца читателей. Однако последователи Хэкигото пошли гораздо дальше первопроходца, абсолютизируя принцип беспредельного новаторства в хайку.
НАКАЦУКА ИППЭКИРО
Движение "хайку нового направления", у истоков которого стоял Кавахигаси Хэкигото, побудило к действию многих поэтов, считавших традиционную поэтику, как и устойчивый традиционализм общества "Хототогису", старомодной рухлядью. Страсть к эксперименту овладела теми хайдзин, которые стремились создать принципиально новый тип краткостишия, лишь условно оставив за ним звучное название "хайку". Одним из наиболее рьяных экспериментаторов был Накацука Иппэкиро (1879-1946), который уже в 1911 году призывал отказаться от надоевшей ритмической модели в семнадцать слогов, а также от грамматики и лексики бунго.
В программной статье, опубликованной в журнале "Катацумури" ("Улитка"), Иппэкиро так определял свою позицию: "Хайку, в которых есть живое чувство, должны затрагивать саму жизнь. Я полагаю необходимым, чтобы в каждом стихотворении проявлялся дух современности, чтобы стихи передавали наши печали и горести, заботы и тревоги.
Нынешние хайку уже сумели избавиться от плена старческих архаических вкусов и представлений, но нельзя не видеть, что они все еще остаются в плену вкусов, присущих пожилым. "Задора молодости" и "юношеского пыла" в них ничуть не заметно. Нам необходимо разбить обветшалые вкусы и представления о сезонном делении поэзии, покончить с ними раз и навсегда. И тогда, я полагаю, мы сможем жить, ничем не будучи связаны, свободно выбирая себе темы из любого сезона. В этом смысле мы стремимся к реформе хайку".
Примечательно, что Иппэкиро, рассуждая о хайку и считая себя теоретиком новых хайку, в действительности не слишком заботится о поддержании "брэнда". В отличие от Огивара Сэйсэнсуй он готов согласиться и на любое другое определение неконвенционных краткостиший:
"Есть люди, которые называют мои стихи хайку. Есть и такие, которые говорят, что это не хайку. Лично мне совершенно безразлично, как их называют и под каким названием они проходят. (...) Во всяком случае, по настрою мои стихи существенно отличаются от того, что до сих пор подразумевалось под хайку. Я совершенно не задумываюсь о такой важнейшей вкусовой категории хайку, как сезонное тематическое деление. Хуже всего, если мои стихи будут оценивать как хайку только потому, что в них есть сезонные слова, или не как хайку только потому, что где-то сезонных слов нет".
Тем не менее, поскольку автор не предлагал никакого другого определения, его стихи, как и все "вольные" краткостишья, отталкивающиеся от поэтики хайку, в дальнейшем продолжали рассматриваться как хайку. И может быть, напрасно, потому что Иппэкиро сам указывал на поэта киндайси Кавадзи Рюко, лидера школы натурализма, который вдохновил его грубоватой простотой образов и использованием разговорного языка.
Линию на опрощение формы Иппэкиро проводил и в своем журнале "Кайко" ("Багрянец моря"), который пользовался популярностью среди хайдзин начиная с 1915 года. Поэзия самого Накацука Иппэкиро, как и явствует из его деклараций, не подчиняется никаким формальным ограничениям и следует исключительно вдохновению поэта. Среди его "вольных" стихов можно обнаружить и "правильные" семнадцатисложные хайку, и миниатюры в десять слогов, и развернутые строфы в тридцать слогов и более. Тематика варьируется от пейзажных зарисовок до таких лирических откровений:
хару но ё я
вабисики моно ни
дзинтайдзу
Весенняя ночь.
Печалью одиночества веет
от анатомической схемы...
***
Чайки кричат в ночи.
Прохладная женская рука...
Среди стихов Иппэкиро есть действительно проникновенные строфы, близкие к традиционной образности хайку, но выполненные в более свободной манере:
вага сину иэ
каки-но ки аритэ
хана но мию
Дом, где хочу умереть:
чтоб росло во дворе дерево хурмы
и виднелся цветущий луг...
***
итэ ё коно
яма ёри яма то
яма то касанаритэ ари
Холодная ночь -
гора за горой,
гора на гору находит вдали...
В иных краткостишьях поэт словно задается целью достигнуть предела лапидарности, отбросить все лишнее, оставив лишь несколько необходимых слов:
куса ао-ао
уси сари
Трава зелена-зелена.
Коровы ушли...
Туберкулез, бич японской литературы начала века, подтачивал здоровье Иппэкиро. Хотя он намного пережил своих современников Исикава Такубоку или Одзаки Хосай, страшный недуг постоянно напоминал о себе. В поздней лирике поэта все больше проявляются ноты мрачного пессимизма:
Вот здесь и помру -
разгребаю снег...
***
итамэ ба
футон-но сото
токай-но аоки о миэ
С ложа болезни
вижу там, вдали,
синеву зимнего моря...
Накацука Иппэкиро не был гениальным поэтом, но был провидцем и новатором, пролагающим путь поэзии хайку из эпохи Мэйдзи во вторую половину XX века. По этому пути пошло несколько мастеров стиха, оставивших заметный след в истории литературы.
ОГИВАРА СЭЙСЭНСУЙ
Развивая концепцию "хайку нового направления", предложенную Кавахигаси Хэкигото, поэты, бросившие вызов традиции, постепенно продвигались к окончательной эмансипации жанра, к освобождению от докучных регламентаций. Основным теоретиком инноваций стал Огивара Сэйсэнсуй (1884-1976). Коренной токиец, Огивара Токити (поэтический псевдоним Сэйсэнсуй) еще в средней школе начал писать хайку. Его стихи привлекли внимание знаменитого писателя Одзаки Коё, который ввел юного поэта в круг хайдзин, группировавшихся вокруг газеты "Ёмиури". Некоторое время спустя он познакомился с учениками Масаока Сики а в 1903 году в возрасте девятнадцати лет сам основал небольшое поэтическое общество "Высота" ("Икко"). Только после этого Токити поступил на филологический факультет Токийского университета, где, занимаясь отечественной словесностью, примкнул к "движению хайку нового направления". Тогда же он начал подписывать стихи именем Сэйсэнсуй.
По окончании университета Сэйсэнсуй успешно совмещает два увлечения: поэзия немецкого романтизма и теория новых хайку. В 1911 году вместе с Хэкигото он основывает журнал хайку "Соун" ("Слоистые облака"), призванный служить рупором "нового направления", но, поскольку сам создатель "нового направления" вскоре от редакционной деятельности отошел, Сэйсэнсуй остается единоличным лидером журнала, который вскоре завоевывает большую популярность. На протяжении двух лет на страницах журнала одно за другим появляются обозрения Сэйсэнсуй: "О последних тенденциях в мире хайку" ("Хайдан сайкин-но кэйко о рондзу"), в которых автор дает меткие характеристики современным поэтам и пытается сформулировать качества, необходимые для современного стиха.
Сэйсэнсуй выдвинул ряд программных положений, которые, как и полемические публикации Накацука Иппэкиро, определили неконвенционную линию развития хайку в XX веке. Он выступил за приближение хайку к проблемам повседневной жизни, за отказ от механического следования рекомендациям канонической поэтики, за глубинное восприятие мира природы и воспроизведение его в гуманистических философских образах. Вслед за Сики в статье "Ключ к двери" ("Хитоцу-но каги") он призвал к переоценке отношения к классике, отмечая достоинства и недостатки в творчестве Басё. Наконец, он высказал требование самобытности стиля в хайку, которого следует добиваться любой ценой: жертвуя привычным размером и ритмом, изменяя количество слогов в большую или меньшую сторону, широко вводя разговорную лексику и не боясь прозаизмов.
Объектом острейшей критики становится традиционное "сезонное" деление поэзии хайку, породившее поток стереотипных образов. К отказу от анахроничной "сезонной" поэзии Сэйсэнсуй настойчиво призывает в цикле статей под символическим названием "В ожидании восхода" ("Нобору хи о мацу айда"). Отмечая некоторые успехи современных хайдзин на пути к реалистическому отображению действительности, он сетует, что "солнце еще не взошло" и не взойдет, пока поэты не отбросят обветшавшую оболочку сезонных тем.
Отрицание роли сезонных тем и "сезонных слов" вызвало резкое недовольство Кавахигаси Хэкигото, который, при всем своем новаторстве, все же не мог пренебречь заветами Сики. Вскоре Сэйсэнсуй порывает со своим наставником и уходит с несколькими единомышленниками из "Соун". В пояснение своих взглядов он пишет в предисловии к своему дебютному сборнику хайку "Врата природы" ("Сидзэн-но тобира", 1914): "Хайку - поэзия впечатлений. Тем не менее, нет смысла просто воспроизводить в импрессионистической манере любые впечатления - все, что попадается на глаза. Как бы незначительно ни было впечатление, оно должно пробуждать в нас чувство природы, взывать ко всему человеческому естеству. Когда поэт полагает, что он проник вглубь, преодолев поверхностное восприятие природы, когда он чувствует, что уловил нечто в своей душе, - но не так, как фиксируют это в дневниковой записи, - тогда чувства его в ответ должны вспыхнуть, как молния. Впрочем, если он вознамерится явить свои чувства в высокопарной манере, его постигнет неудача и все будет потеряно. Передать чувство можно, лишь намекая на него в нескольких коротких словах. Хайку возникают из впечатления, но перерастают в символы. Хайку - поэзия символов".
Размолвка с Хэкигото только укрепила Сэйсэнсуй в намерении следовать по пути реформ. Он выступает с концепцией импрессионистического краткостишия в свободном ритме, не связанного японской лексикой ваго, и сам пишет хайку в подтверждение своих теорий:
тикара иппай ни
наку ко то наку
тори-но аса
В полную силу
вместе с младенцем поутру
голосит петух...
За основу творчества Сэйсэнсуй берет следование ритмам самой природы, давая образное обоснование своей мысли: "Впечатления, почерпнутые от природы, имеют свой физический ритм. В них есть центральные моменты и есть второстепенные, есть моменты сияния и моменты тени, есть моменты сгущения и моменты разжижения, есть моменты напряжения и моменты расслабления. Одни властно притягивают к себе сердце поэта, другие - лишь слегка, и то, каким образом поэт обращается со всеми этими впечатлениями, определяется его собственным пульсом, его жизненным ритмом".
Пропагандируя свободу выбора и плюрализм форм, Сэйсэнсуй все же не призывает отказаться от хайку и перейти к какому-либо другому, более продуктивному жанру. По его глубокому убеждению, обновленная поэзия должна принадлежать к хайку и нести в себе дух хайку. Преимущество хайку он видит в предельной конденсации образа и суггестивности лапидарной формы:
варая фуру
юки цумору
На соломенной кровле хижины
оседает снег...
В этой десятисложной строке заключается, в основном, вся теория, которую Огивара Сэйсэнсуй развивал на десятках и сотнях страниц в своих статьях и эссе.
Среди стихов "вольного стиля", сложенных поэтом, есть много милых зарисовок:
тэ о сасинобэру
хотару хикари цумэру
Руку протянул -
поймал мерцанье светлячка...
***
сора о аюму
роро то
цуки хитори
Бредет по небу
и одна серебрится в ночи
луна...
Нельзя сказать, что все стихи Сэйсэнсуй блещут оригинальностью. Многие выдержаны в традиционной манере и вполне сообразуются с сезонной тематикой:
наки цума-но
юмэ миси аса ва
харэтэ сёто
Ночью видел во сне
покойную жену -
ясное утро в начале зимы...
Во втором сборнике хайку "Древо жизни" ("Сэймэй-но ки", 1917), как и в десятке последующих книг стихов, Сэйсэнсуй остается верен себе. Его хайку импрессионистичны и раскованны. По определению литературоведа Иридзава Мотоёси, "он открыл и освоил красочный импрессионистический и символистский стиль, взыскующий духовных откровений, противопоставил оформившуюся мелодику журнала "Соун" экспериментам со свободным стихом и прозостихом, воспитал таких учеников, как Одзаки Хосай и Танэда Сантока".
Проблема Сэйсэнсуй заключалась в том, что, настаивая на отмене всех ограничений, регламентаций и предписаний в хайку, в том числе и завещанной Басё эстетики саби, он тем самым уничтожал все мало-мальски объективные критерии оценки этих поэтических миниатюр, предлагая читателю и критику полагаться только на субъективные, вкусовые ощущения. Но хайку - слишком малоформатное стихотворение, чтобы читатель, даже обладающий литературным вкусом, мог оценить его достоинства или недостатки, не имея никакой шкалы ценностей. Во всяком случае, добиться настоящего успеха в создании подобных "вольных" хайку было, очевидно, труднее, чем в обычных формах, и самому Сэйсэнсуй это не удалось. Он вошел в историю литературы первой половины XX века скорее как смелый теоретик, чем как выдающийся поэт. Правда, у него были талантливые последователи уже в ранний период Сёва, а послевоенная поэзия хайку в значительной степени оправдала ожидания первопроходца и превратилась в царство свободных ритмов, навеянных случайными впечатлениями, но вопрос о реальной ценности сотен тысяч "хайку", написанных в вольной манере, остается открытым.
Уже в начале двадцатых годов вольнодумец и реформатор, как это часто случалось с возмутителями спокойствия в японской литературе Нового времени, переходит от пропаганды революционной поэтики к изучению классического наследия. Он публикует несколько серьезных исследований: "Странник Басё" ("Табибито Басё"), "Дневники Басё как роман" ("Сёсэцу Басё никки"), "Басё то Исса" ("Басё и Исса"). Классическое литературоведение остается основным занятием Сэйсэнсуй, не считая сложения хайку, на оставшиеся полвека жизни. При всех достоинствах его поздних стихов, они не способны были привлечь внимания читателей, но ранние статьи и манифесты поэта проложили ему путь в Академию искусств и далее - в бессмертие.
(продолжение следует)
Печатается с любезного разрешения автора и издательства «Гиперион» по тексту книги «История новой японской поэзии» в 4 тт. СПб., «Гиперион», 2007.
Постоянный адрес этого материала в сети интернет –
http://ru-jp.org/dolin_17.htm
Постоянный адрес первой страницы книги
http://ru-jp.org/dolin.htm
##### ####### #####
OKNO V YAPONIYU 2007.04.14 / DOLIN_17
http://ru-jp.org
ru-jp@nm.ru
##### ####### #####
|
|