НАЧАЛО
НОВОСТИ
ОРЯ
ПИШЕМ!
|
СОДЕРЖАНИЕ |
Что знали в России о Японии сто лет назад? Какою представлялась эта страна глазам наших прадедов? Какие они строили прогнозы развития российско-японских отношений? В чем оказались правы? В чем ошиблись? Поучительное это чтение - статьи и книги о Японии 100-летней давности... (Составила В.И. Т-ская) Бесплатное приложение к журналу "Живописное обозрение" С.-Петербург Типография Спб. акц. общ. "Слово", ул. Жуковского, 21 1904 Дозволено цензурою. Спб. 8 августа 1904 г. ВВЕДЕНИЕ Еще недавно Япония была совершенно обособлена от Европы и чужда ее культуре. Только со вступлением на престол ныне царствующего микадо был открыт доступ чужеземному влиянию и Япония, застывшая в своей цивилизации, сбросила с себя оковы своей тысячелетней культуры и на глазах всего мира стала развиваться с непомерной быстротой. Железные панцири, щиты и мечи были забыты; войску были даны ружья новейших систем, устаревший феодализм был замен государственным устройством по образцу германского с народным представительством и ответственными министрами; божественный микадо преобразовался в конституционного монарха; железные дороги и пароходы создали новые пути для торговли и промышленности, всевозможные фабрики вырастали, как грибы. Для того, чтобы понять размеры произведенной реформы, нужно припомнить, чем была Япония сорок лет назад и сравнить ее тогдашнее состояние с теперешним. В 1860 г. она была таким же феодальным государством, как Европа в 1500. Ее провинции находились под властью феодальных баронов, или даймио, которые были подчинены Шогуну [1], политическому главе страны. Шогун, в свою очередь, признавал главенство Микадо, жившего в Киото в заключении, никогда не показывавшегося никому из смертных, и считавшегося таким недоступным божеством, что даже мысль о том, чтобы взглянуть на него, почиталась кощунственной. Шогуны фактически были неограниченными правителями и в их руках сосредоточивалась вся власть. Распространение шинтоизма [2], древнего мифологического культа Японии, все более и более усиливавшаяся зависть и ненависть к фамилии Токугава, державшей в своих руках Шогунат с 1603 до 1867 г.г., знакомство с иностранцами после договора американского коммодора Перри привело к революции, закончившейся уничтожением Шогуната и восстановлением прав Микадо. С упадком феодальной системы военная каста японцев, так называемые "самураи", тоже прекратила свое существование, а в 1878 г. даже утратила и прежнее название, которое было заменено китайским словом Шикоку (1). Можно было бы думать, что из этой касты при новой организации войска образуется офицерство. До некоторой степени это и оправдалось, но так как правительство предоставило выбор деятельности соответственно наклонности и желания каждого отдельного лица, то вследствие этого произошло, что многие из самураев в силу необходимости стали служить в полиции, исполняя обязанности жандармов и полицейских. Само собою разумеется, что этика Бушидо не могла исчезнуть одновременно с уничтожением касты, для которой она служила руководством и дала тон военной организации, создав ту безукоризненную дисциплину и тот превосходный дух войска, которыми Япония справедливо может гордиться. Реформа охватила собой все учреждения, весь строй жизни, коснулась нравов и обычаев. Тридцать лет тому назад Япония не имела никакого понятия об Европейских обычаях и руководствовалась в каждом данном случае жизненного обихода своим собственным точно и подробно выработанным этикетом. Но убедившись в преимуществах европейской культуры, она увидела, что ее собственные обычаи слишком противоречат ей и решила отбросить и забыть то, что жизнь вырабатывала в течение тысячелетий. Самураи сложили свои мечи - символы духа старой Японии, ценимые дороже всего на свете, сняли свои шелковые одеяния и облеклись в европейское платье. Но при этом проявлялись некоторые любопытные и вполне естественные результаты такой стремительной метаморфозы. Купив цилиндр, японец не умел как следует надеть его, чистил его против ворса; вместо манишки надевал что попало, о крахмальном белье не было и помину. Случалось, что японец надевал фрак или смокинг идя на прогулку, что, конечно, было немного странным с европейской точки зрения. Конечно, это было не существенно: важно было то, что старая Япония умирала. Заботливое правительство как бы устроило нечто вроде гигантского детского сада; оно пригласило иностранных учителей для каждой отрасли знания и отправляло молодых японцев-студентов учиться в Европе и Америке. Когда эти студенты вернулись, правительство за немногими исключениями сместило иностранцев, наградив их пенсией за двадцатилетнюю службу в стране восходящего солнца. "Кобушо" или министерство общественных работ, начавшее свою деятельность с 1885 г., имело своею обязанностью доставление из-за границы всего того, в чем могла нуждаться Япония. Во главе этого министерства стояли первый министр маркиз Ито и виконт Гаяши, бывший правой рукой министра. Их делопроизводство было в высшей степени просто и кратко. Примером его может служить телеграмма, посланная одному из лондонских агентов этого министерства. "Немедленно. Вышлите в Токио 1 профессора электротехники, 1 профессора минного дела и 2 доменные печи". Все это было своевременно выслано и в настоящее время оба ученые профессора вернулись в Англию, исполнив свое назначение. Нужно заметить - "Кобушо" было завалено делом. На его обязанности лежало доставление умственного, нравственного и физического материала для обмундировки 40.000.000 людей сообразно с требованиями новой цивилизации. Реформаторская предусмотрительность правительства не забыла и кулинарного искусства, покровительствуя потреблению бифштексов, рисового пудинга и пива. Это повело к возникновению пивных заводов, ресторанов на европейский лад, кофеен с бильярдами, куда приглашали безграмотные вывески на английском языке. При такой перемене всего строя жизни дело, конечно, не обошлось без недоразумений: так, напр., японцы, увидя, что европейцы подают суп в мисках, стали пользоваться для этой цели на своих обедах, даваемых европейцам, всевозможными сосудами большого размера, вызывавшими у гостей очень часто улыбку, изумление, а иногда даже и ужас. Всего труднее было японцам научиться пить молоко, но так как иностранцы пили, то и они должны были волей неволей подражать им. Прежде всего в этом отношении подали пример стойкой выдержки лица, занимавшие официальное положение. Каждый день в одиннадцать часов утра молочник объезжал все правительственные учреждения и всякий служащий получал свою порцию и покорно выпивал ее. Проведение железных дорог и линий конно-железной дороги тоже не обошлось без курьезов. Японцы вначале имели о них самое смутное представление и никак не могли понять, почему поезда не могут стоять на станции дольше, чем назначено в расписании и почему поезд непременно должен, как назначено, отходить в столько-то часов и столько-то минут. Кучера трамваев, по их мнению, тоже не отличались особенной любезностью, так как держались всегда строго определенной дороги и ни за что не хотели свернуть в сторону, хотя бы на самое незначительное расстояние. Кондукторам на железных дорогах первое время также приходилось тратить понапрасну много слов для убеждения пассажиров, оставлявших свою обувь при входе в вагон, и много хлопот, чтобы собрать ее и поместить в вагоны раньше, чем поезд тронется. Как только японцы облеклись во фрачную пару и натянули лайковые перчатки, они сразу стали высокомерны и требовательны по части соблюдения выработанных ими новых правил светскости. Рассказывают про одного английского генерала, что он чуть было не лишился удовольствия быть на выставке хризантем, цветов, которые он обожал, только потому, что у него не было фрака. С величайшим трудом ему удалось кое-как достать фрак у одного из японских чиновников, с величайшим трудом надеть его и еще с большим трудом снять. Во всяком случае он был на выставке, представляя своей фигурой почти такое же любопытное зрелище, как и выставленные экземпляры хризантем. После этого случая он никуда не выезжал, не имея с собой фрачной пары. Новые моды для женщин были введены императрицей, к которой был приставлен германский церемонимейстер, чтобы преподать ей и ее двору правила приемов. Вслед за императрицей и весь двор ее облекся в корсеты и европейское платье - причем уменье надеть корсет, как следует, долго не давалось японкам. - Вместе с заграничным платьем пришел в Японию и новый взгляд на женщину, что она представляет собою не вещь, а личность и что к ней следует относиться с уважением. В национальном кимоно она почтительно сторонилась, пропуская вперед мужа, но в европейском платье она необходимо должна была идти впереди его. Вместе с этим она сделалась центром всеобщего внимания, между тем как раньше она могла разговаривать с чужим мужчиной только на расстоянии нескольких шагов и при соблюдении всевозможных церемоний. Японки стали брать уроки танцев; когда же правительство увидело, что во всех столицах Европы даются балы, то захотело, чтобы его представители стояли и в этом отношении на должной высоте. Все министры, губернатор города Токио и другие знатные вельможи должны были давать каждую зиму по балу, на которых все официальные лица являлись в качестве танцоров. Это была трудная обязанность: полы были так скользки, а новые формы отношений к женщинам так стеснительны. Тот, кто никогда в жизни не дотрагивался даже до руки посторонней женщины, теперь должен был, держа свою даму за талию вертеться по зале под совершенно непонятную для него музыку и, не зная о чем говорить, стараться быть интересным собеседником. Чиновники министерства иностранных дел должны были с особенным вниманием присматриваться к европейским обычаям, имея в виду свою дипломатическую карьеру за границей. Они учились французскому языку, уменью носить европейское платье и старательно изучали танцы. Английский язык они знали, потому что он и раньше преподавался в их школах. Французский же язык им нужен был для того, чтобы вращаться при дворе, для дипломатических сношений и чтобы уметь прочесть названия всех тех странных блюд, которые им приходилось есть за границей. Они научились всему этому с поразительной легкостью и теперь японский дипломат чувствует себя везде, как дома и, само собой разумеется, гордится этим. Японцы не только сделали огромный шаг вперед в государственном устройстве, военной организации и дипломатии, но уже они имеют за собой и научные заслуги: так, они сильно двинули вперед некоторые отрасли биологии. Японию называют восточно-азиатской Великобританией. И действительно она имеет с этой страной много общего. Подобно Великобритании, Японское государство занимает ряд островов, с извилистыми берегами, удобными гаванями и бухтами для стоянки судов и следовательно обладает такими же благоприятными условиями, как для развития внутренней и внешней торговли, так и для создания могущества морской державы, как и Великобритания. В самом деле, история Японии показывает нам, что уже с самых древних времен у нее существовало стремление к походам за море и в 16-ом столетии один из японских государей, царивших единовластно (в то время еще не было ни шогунов, ни микадо [3]) покорил Корею и намеревался приступить к завоеванию Китая, но смерть разрушила его планы. Наследник его Иеязу [4] был основателем Шогунской династии Токугава, которая стояла у кормила правления до 1868 года. Он все свое внимание обратил исключительно на укрепление своей власти в государстве и на подчинение независимых феодальных баронов, даймио. Утвердив таким образом свое могущество, он и его преемники стремились исключительно к тому, чтобы обособить Японию и не дать возможности проникнуть в нее чужеземному влиянию. Таким образом был прегражден доступ чужеземцам; на внешнюю торговлю было наложено запрещение и для того, чтобы сделать ее совершенно невозможной, большие джонки были уничтожены и изъяты из употребления. Это нанесло торговле смертельный удар - и уронило ее значение до такой степени, что купцы и ремесленники были отнесены в самую низшую касту. И только с 1854 г. начинают развиваться торговые сношения с западом, которые постепенно все более и более упрочиваются. Кроме джонок, Япония начинает обзаводиться постепенно сначала небольшими паровыми судами, а затем и большими пароходами; создаются японские пароходные общества, имеющие свои рейсы, как и европейские компании. Те же самые географические условия, которые благоприятствуют торговле, представляют огромные удобства и для защиты страны и для военных операций флота. Японцы с большой предусмотрительностью использовали все природные преимущества своей страны, укрепили военные гавани и все важнейшие порты. Так напр., при укрепленном входе в Токийскую бухту, находится большая военная гавань Иокозука [5] с кораблестроительной верфью; между Иокозукой и Курой заложена новая военная гавань. Эта последняя имеет особое значение, так как, кроме верфи, в ней находится арсенал и сталелитейный завод. На западном берегу острова Kиyшиy [6] находится военная гавань Сасебо и укрепленный вход в гавань Нагасаки с верфью и доком. На западном берегу Ниппона [7] лежит военная гавань Майцуру, соединенная железной дорогой с севером и главной железнодорожной линией Токио-Киото-Осака. На севере Ниппона находится сильно укрепленная гавань Оминато, а на южной оконечности Иезо [8] гавань Хакодате; также укреплены все входы во внутреннее море, между островами Ниппон, Kиycиy и Шикоку [9], за исключением южного входа в канал Бунго. Таким образом, флот располагает многочисленными защищенными пунктами на всех берегах и во внутреннем море, служащими морской базой для военных действий и удобными для искусного маневрирования и неожиданного появления судов. Огромное значение этого внутреннего моря поддерживается тем обстоятельством, что на севере Киушиу и около Мойи находятся богатые каменноугольные копи. От нападения врагов, кроме укрепленных гаваней, Япония защищена еще трудностями мореплавания по Японскому морю, по которому европейский флот может только медленно подвигаться вперед и то только при помощи опытного лоцмана. Кроме того, берега, благодаря крутым склонам и рифам, представляют много затруднений для высадки неприятеля, а там, где даже и возможна такая высадка, исключительный характер поверхности Японии, отсутствие дорог представят сильные преграды для проникновения вглубь страны. Вся страна прорезана горами вулканического происхождения со многими до сих пор действующими вулканами, к этим горам примыкает холмистая местность, совершенно непохожая на европейскую. В то время, как мы уравниваем плугом крутые склоны, в Японии, наоборот, поверхность покатых холмов срезывается крутыми обрывами, для образования террас, идущих до самой подошвы горы. Лежащие у подошвы гор долины по большей части возделываются под рис и представляют собой болота, переход через которые для широко раскинутого строя пехоты сопряжен с большими трудностями. Доступ к горам почти невозможен, вследствие узких горных проходов, совершенно недоступных для вьючных животных, которые только в недавнее время появились в Японии и обязанности которых до этого времени исполнялись человеком. Из более доступных дорог можно указать на дорогу Токаидо, проложенную во времена феодализма для ежегодных поездок феодальных баронов с их свитой ко двору шогуна в Токио. К ней примыкает дорога, ведущая к северу и дорога ведущая в Никко (где находятся гробницы шогунов). Но все эти дороги узки и со введением железных дорог находятся в запустении. Мосты в Японии также оставляют желать многого - все они деревянные, очень непрочно построены и совершенно неприспособлены для перевозки по ним тяжестей, они портятся от разрушающего действия сырости и часто сносятся в половодье реками, очень похожими в этом отношении на итальянские реки, которые представляют собою ничтожные струйки воды в сухое время, и страшно заливают окрестность в период дождей, причиняя всевозможные бедствия, разрушая мосты, портя дороги и т.п. Нужно заметить, однако, что эти повреждения исправляются с поразительной быстротой. Кто имел возможность видеть картину разрушения в Никко, тот наверно обратил внимание на то, что на мест катастрофы на другой же день были проложены временные дороги и перекинуты мостики, причем все это было устроено собственными силами населения без всякой помощи со стороны техников, или войска. Вследствие плохого состояния дорог железнодорожные пути приобретают особое значение для обороны страны. От северной оконечности острова Ниппона до Симоносеки на его южном конце идет железнодорожная линия, примыкающая и с той и с другой стороны к военным гаваням. На Kиушиу железная дорога соединяет западный берег острова с Моей, отделяющейся от конечного пункта Нипонской дороги - Симоносэки только узким проливом. На Шикоку существует только несколько коротких железнодорожных линий, на Иезо еще не окончена постройка в различных направлениях пересекающих остров путей. В общем в Японии к 31 марту 1902 г. считалось в наличности 4.115 английских миль железнодорожного пути (из них треть казенного) эксплуатируемого 40 различными обществами и 1.828 миль строящегося пути. Только около 320 миль пути были двухколейны, остальные - одноколейны. Вагоны по размерам меньше наших и рассчитаны применительно к небольшому росту японцев. Все станции и вокзалы производят впечатление временных построек, но повидимому вполне удовлетворяют своему назначению. Из всего вышесказанного следует, что географическое положение страны, очертания берегов, гористый характер местности, естественные и искусственные пути сообщения в высшей степени благоприятны для защиты страны от нападения врага. ВОЙСКО Японское войско, главнокомандующим которого считается микадо, -в мирное время насчитывает 13 дивизий, 23 батальона крепостной артиллерии и 1 железнодорожный батальон, что равняется 156 батальонам пехоты, 59 эскадронам, 117 батареям, 23 батальонам крепостной артиллерии, 13 батальонам саперов, 1 железнодорожному батальону, 1 учебно-телеграфному батальону и 13 нестроевым батальонам. Войско делится на дивизии под предводительством генерал-лейтенантов, из которых ни один не пользуется неограниченными полномочиями, состоя в непосредственном распоряжении микадо. В военное время количество полевой армии доходит до 190.000, 200.000 человек. Армии запаса...100.000 Ополчение......100.100 Новобранцев.....34.000 Итого..........434.100 человек. Дивизия в военное время круглым числом состоит из 14,000 человек под ружьем. Вся же полевая армия заключает в себе 136,000 пехоты, 6,600 кавалерии и 702 орудия. Набор в Японии производится также, как и в Германии. Вся Япония делится на призывные участки, только гвардейская пехота набирается из всей страны, но солдаты в нее берутся не по росту, как у нас, а по происхождению и туда принимают только сыновей лучших фамилий из мелких собственников . Все призываются к отправлению воинской повинности в возрасте 20 лет -необходимый рост для зачисления в солдаты равняется 1,515 метра. Эта небольшая мера принята не вследствие недостатка в людях, а вследствие исключительно небольшого роста японцев. Японский солдат превосходный воин, горячий патриот и безусловно предан своему государю (что составляет первый и чуть ли не единственный догмат древней шинтоисткой религии, приписывающей микадо божественное происхождение) храбр и вынослив . Как мы уже выше говорили, военная каста самураев, вошедшая до некоторой степени в состав войска, главным образом офицерства, передала ему и своя рыцарские традиции. Ряды офицерства пополняются или из вольноопределяющихся, или из окончивших кадетские корпуса, откуда выпускаются прапорщиками в армию. Кроме того есть много офицеров, выслужившихся из унтер-офицеров. Запас офицерства образуется также, как в Германии, из вышедших в отставку, из отбывших воинскую повинность и выдержавших офицерский экзамен. Полную противоположность той легкости, с которой совершается набор людей, представляет набор лошадей, сопряженный с большими трудностями. Хотя прошло уже много веков с тех пор, как лошади были приведены в Японию, но оне до сих пор являются чем то совершенно чуждым этой стране. Одно из самых главных препятствий для разведения лошадей это отсутствие корма, так как в Японии ощущается недостаток не только в сене, но и вообще в каком бы то ни было подходящем для лошадей корме и в такой степени, что европейцы, живущие в Японии, выписывают для своих лошадей корм из Америки. Зеленые склоны гор, издали кажущиеся лугами, на самом деле покрыты несъедобною травой, произрастающей также и в лесах. Овес стал разводиться только в недавнее время и то только в некоторых местностях. Таким образом мы видим, что не смотря на все заботы разведений лошадей и старательный за ними уход, все таки в стране не оказывается достаточного количества их, необходимого для кавалерии и ряды ея приходится пополнять привозом из Европы. Обмундирование, продовольствие и вооружение армии производятся по европейскому образцу, но японский принцип умеренности, бережливости и здесь нашел себе примкнете. Форма в высшей степени проста, гвардия отличается от армии только красным околышем на фуражке вместо желтого, кавалерия же, которой присвоено ношение формы гусарского образца, имеет красные шнуры вместо желтых. Летом черная суконная форма заменяется белой полотняной. Пехота носит туфли на шнурках и гамаши, кавалерия полувысокие сапоги. Темные шинели носятся на ранце, который меньшего размера, чем наш; к нему прикрепляются части переносной палатки и в нем же хранится вторая пара туфель. Кавалерийские сёдла похожи на немецкие кирасирские, лошадь идет на мундштуке. Войска вооружены ружьями новейших систем, калибра 6,5 mm. Каждый солдат имеет при себе 120 патронов. Пешая артиллерия имеет орудья различного калибра, вооружение солдат такое-же, как и в пехоте. В деле обмундирования и продовольствия Япония имеет возможность обходиться своими средствами так как в ней работают свои собственные суконные фабрики. Что-же касается оружия, то хотя огнестрельное оружие, всякого рода снаряды и холодное оружие и изготовляются в Токийском арсенале в большом количестве, но ружейные стволы привозятся из Германии, так как сталелитейное производство в Японии не достигло еще необходимого совершенства. Что касается японского офицерства, то оно заслуживает такой-же похвалы, как и остальное войско. Для поступления в офицеры нужен довольно высокий образовательный ценз. В кадетских корпусах каждый ученик должен изучать русский, или французский, китайский, или немецкий языки, и большинство офицеров производят впечатление научно-образованных и любознательных людей. Для их практического военного образования существуют -также, как и у нас, учения, верховая езда, тактические задачи, манёвры, военные упражнения. Для высшего и специального образования есть военная академия, артиллерийская и инженерная школы. Манёвры войска сопряжены в Японии с большими трудностями, им мешает непроходимость гористой страны, а на равнинах возделанные под овощи и злаки поля, из которых рисовые представляют собой сплошное болото. Генеральный штаб и военное министерство организованы совершенно так-же, как и в Германии. Главное начальство над армией находится в руках микадо, который однако-ж, ни в каком случае не покинет родной земли, хотя, может быть, с течением времени и передвинет свою главную квартиру ближе к театру военных действий. Начальник главного штаба маркиз Ойяма по своему положению следует непосредственно за Микадо так-же как и главный инспектор военного образования и воспитания граф Нодцу; за ними идут командиры 13-ти дивизий. Помощником Ойямы был назначен бывший губернатор Формозы генерал-лейтенант барон Кодама. В противоположность Ойяме, отличающемуся массивной фигурой и лицом чисто-японского типа, Кодама представляет миниатюрную стройную фигуру, строгие черты лица испанского типа, с живым полным энергии взглядом. Военный министр так-же, как и в Германии, не принимает никакого участия в управлении действующей армией, в его ведении находится только командование личным составом войска. Теперешний министр генерал-лейтенант Тераутса, уверенно, умело держащий в руках бразды правления, получил свое образование и воспитание во Франции, так как он состоял много лет военным атташе в Париже. Поэтому, может быть, ему приписываются исключительно французские симпатии, что, конечно, вполне понятно и объяснимо. Как и все министры, он имеет помощника или вице-министра в лице генерал-майора Ишимота, который подобно своему принципалу тоже воспитывался во Франции и прекрасно владеет французским языком. Все мобилизованные дивизии составили две или три армии под начальством маршалов Ямагата и Ойяма, явившихся заместителями императора - оставшегося в пределах своего отечества. За ними по нисходящей лиши должностей следует военный министр, его помощник, главный инспектор строевых частей, начальник западного военного округа генерал-лейтенант Куроки и восточного генерал-лейтенант барон Оку. Все вышеупомянутые генералы вместе с морским министром и четырьмя адмиралами образуют верховный военный совет. ФЛОТ Японский флот развился в течение очень короткого времени. Хотя нынешний морской министр, адмирал Ямамото, воспитывался в Германии, тем не менее он во всех отношениях брал пример с английского флота. Большинство судов построено в Англии, и там же вооружено, хотя прошлогодняя выставка в Осака доказала, что и в области вооружения Япония достигла уже значительной самостоятельности. - Успехи в этом деле парализуются тем же, чем и изготовление оружия, а именно недостатком сталелитейных заводов. Японский флот до начала войны состоял из 7 новых броненосцев водоизмещением от 12,500 до 15,400 тонн, одного только в 7,000 тонн и 2 старых, 8 новых больших броненосных крейсеров водоизмещением от 2,700 до 4,800 тонн и 5 еще не вполне готовых, 3 авизо, 7,700-9,900 тонн и 3 старых 1 минного транспорта, 1 минного авизо, 19 эскадренных миноносцев, 15 миноносок и 45 миноносок береговой обороны. Кроме того в составь флота входят 17 канонерских лодок, из которых 15 еще не вполне готовы и 10 старых судов для береговой защиты. Из больших судов пароходных обществ 3 были преобразованы в вспомогательные крейсера, 1 в кабельный пароход и 3 в судовые лазареты, из остальных 86 судов часть употреблена для транспорта войск. Команда всех этих судов за исключением миноносок и судов береговой обороны состоит из 16,350 человек, считая в этом числе 1,000 офицеров и гардемаринов. Общее число всего судового персонала составляют 37,650 человек, 3,816 офицеров, кроме того сюда же нужно прибавить 1,900 гражданских чинов. Для характеристики боевых судов можно заметить еще следующее: все линейные суда имеют скорость приблизительно от 18 до 19 узлов в час, большие крейсеры от 20 до 21, крейсеры меньшего размера от 19,5 до 22,5, авизо от 20 до 21,5, миноносцы от 29 - 31, миноноски до 29, и береговые миноноски от 20-24 узлов в час. Часть их вооружена в Англии, часть в Германии, Круппом. Кроме орудий тяжелой, средней и легкой артиллерии имеются еще огнестрельные машины. За исключением канонерских лодок, все суда снабжены минами. Толщина брони на ватерлинии у броненосцев доходить от 229-457 милим., и у больших крейсеров до 177 мм. Что касается кораблестроения, то нужно заметить, что Япония имеет свои верфи для починки и даже постройки судов. Часть небольших японских крейсеров, также как и многочисленные миноносцы, построены в Японии. На японских судах царят такой же порядок и дисциплина, как и в сухопутном войске. Японцы такие же храбрые, способные, выносливые моряки, как и солдаты. СТАРОЕ И НОВОЕ ОРУЖИЕ И ЕГО ИЗГОТОВЛЕНИЕ Всякий, кому удается попасть в арсенал в Токио, прежде всего забывает, что он находится в Азии. Он видит повсюду вокруг себя машины самого нового образца, служащие для изготовления холодного оружия, солдатских ружей, артиллерийских снарядов, велосипедов и т. п. Многочисленные строения в европейском стиле возвышаются на большом пространстве, принадлежавшем прежде одному из замков Даймио. Рабочие арсенала носят, как и в Европе, синие блузы, а офицеры черные сюртуки со шнурами. Посреди этой совершенно в европейском стиле организованной мастерской, с 9,000 рабочих находится небольшая комната; здесь нет никакого бесконечного ремня, приводящего в движение машины, также не слышно здесь и ударов парового молота. - Огонь в маленькой печи, наполненной древесным углем, раздувается работником, а на земле около нея сидит семидесятилетний старик с интеллигентным лицом, в старо-японской одежде, в широких шелковых панталонах, в высоком черном колпаке и при соблюдении всевозможных древних церемоний кует клинки для мечей. К закоптевшему потолку подвешены симметрично расположенные куски белой бумаги для защиты от злых духов. Это уголок старой Японии, оставшийся неизмененным и в новое время. Для того чтобы понять характер чуть не священнодействия, с которым совершается эта ковка мечей, нужно уяснить себе, какое значение играл меч в старой Японии. Он назывался живой душой самурая и должен был оставаться незапятнанным также, как и его честь. Выработке хороших клинков придавалось огромное значение, причем были такие, цена которых доходила до 4,000 и 6,000 немецких марок; эта высокая цена обусловливалась особенно художественною выработкою острия клинка. Такое оружие передавалось по наследству, как фамильная драгоценность. В этих мечах не весь клинок стальной, как у нас, а только его острие; и для того, чтобы приковать эту стальную часть меча к железному клинку, нужно особенное искусство; линия соединена обоих металлов может быть прямая или извилистая; большая часть клинка отполирована и блестит, стальное же острие кажется матовым. Такому мечу приписывается необыкновенная сила и в то же время легкость удара -острие его тонко, как волос. Знание и уменье определять клинки составляет особую науку. Так как с наступлением новых порядков самураи, послушные велению микадо, сложили свои мечи, это оружие стало скупаться оружейными мастерами Европы и Америки; это увеличило его производство в Японии но уже не для местного употребления, а для вывоза, хотя и теперь еще в Японии осталось много знатоков - любителей и собирателей древнего оружия: так напр. в Нагасаки существует даже клуб, члены которого принадлежат к лучшему японскому обществу; члены клуба занимаются рассматриванием различного рода мечей и восхищением ими. В Токио находится музей, в котором сохраняются различные виды ценного и древнего оружия - этот музей в то же время служит и портретной галлереей знаменитых адмиралов и генералов и всех павших в бою офицеров. Так напр., целая отдельная комната увешана портретами всей команды одного пошедшего ко дну военного корабля. Живопись этих портретов оставляет желать многого и указывает на незначительные успехи японских художников в этой области. Кроме старого японского оружия, топоров, кинжалов, стрел, всевозможного рода мечей, здесь находится также и коллекция новейшего европейского оружия, которое как мы уже выше говорили, производится в арсенале в Токио; вся выделка ружей (за исключением ружейных стальных стволов) для армии, так-же как и кавалерийских карабинов производится там же; в нем же изготовляются велосипеды, орудия полевой артиллерии, различные части вагонов, аллюминиевая посуда для солдат и офицеров, клинки шашек, охотничьи ружья и различные сорта пороха. ТОРГОВЛЯ Мы уже выше говорили о значении внутреннего моря для военных целей, но кроме того оно имеет особенную важность для торговых сношений, представляя ближайшую дорогу от материка Азии и Европы к восточному берегу Тихого океана, к торговым городам Иокогаме и Токио. Во внутреннем море находятся главнейшие гавани, как то Симоносеки, Мойи [10], Кобе и торговый город Осака, где в настоящее время производится углубление гавани. Путешественника-европейца прежде всего поражает необыкновенная живописность видов и даже сами японцы гордятся красотой этого места. Горы, большею частью вулканического происхождения, круто спускаются к морю и только в бухтах находятся узкие полоски равнин, на которых теснятся города и деревни. Суда проходят так близко около берега, что можно рассмотреть все в самых мельчайших подробностях, причем получается такое впечатление, как будто видишь этот ландшафт уже не в первый раз. И действительно всякий из нас не один раз наблюдал его на японских картинах, лакированных ящичках - и только теперь становится понятным, что те изображения японской природы, которые казались нам немного каррикатурными, взяты на самом деле из действительности. Так как мы не имеем возможности описать здесь красоты внутреннего моря, мы остановимся только на трех пунктах, имеющих совершенно различное значение, а именно на Симоносеки, Мойи и Мияямо. Первый из них находится на острове Ниппон, второй на Киусиу. Оба они представляют собой портовые города с значительной торговлей, являясь конечными пунктами железнодорожных линий вышеупомянутых островов. Симоносеки очень живописно расположен на берегу моря, но если любитель природы желает доставить себе истинно-эстетическое наслаждение, то ему нужно взобраться в храм Шинто, расположенный на одном из холмов, и оттуда бросить взгляд на окрестность; с высокой террассы его видны не только обе гавани и противолежащие берега, но и берега внутреннего моря с живописно расположенными, кажущимися издали как бы игрушечными, долинами, между которыми на холмах возвышаются отдельные храмы. Один из таких храмов имеет историческую известность, так как в нем был заключен в 1895 г. Симоносекский мир с Китаем. Симоносеки кроме своего торгового значения славится своими историческими памятниками и связанными с ними народными преданиями. Так , к востоку от него, находится место Тойо-уру или Шофу с гробницей микадо, царствовавшего во 2-м столетии нашей эры. Его жене Жинго-Кого однажды явилось видение: она увидела на западе чудную страну - Корею, блистающую серебром и золотом, которую властитель Японии должен был по повелению богов покорить и присоединить к своему государству. Но микадо был неверующий и отвечал: "Я всходил на вершины самых высоких гор и не видел никакой земли. Твои боги лгут". За такое неверие и неповиновение боги наказали его болезнью и смертью. После него вступила на престол его вдова, исполнившая повеление богов и покорившая Корею. Таким образом, мы видим, что еще с незапамятных времен Корея привлекала к себе взоры японцев, и хотя впоследствии она снова высвободилась из-под власти японцев, тем не менее их никогда не покидала мысль о подчинении ея. При таких условиях неудивительно, что в последнее время эта мысль превратилась в дело и привела к войне с Китаем, и хотя Япония и не получила завоеванной ею Ляодунской провинции, тем не менее она вступила в нее твердой ногой, завела многочисленные торговые сношения, устроила телеграф, начала постройку железной дороги от Фузана [11] к Сеулу и, по соглашению с Россией, получила право иметь 800 человек войска и 200 жандармов для защиты своих интересов. В настоящее время Симоносеки является морской базой для стратегических нападений на страну, послужившей темой для древне-японских народных преданий. Независимо от отношения к Корее, Симоносеки играл важную роль в истории Японии. Мы уже говорили, что только после договора с коммодором Перри в 1853 г., Япония вышла немного из того замкнутого положения, в котором она находилась до этого времени и открыла для сношений с Европой и Америкой некоторые порты. Возникновение и развитие торговых сношений с иностранцами послужило основанием для кровопролитной борьбы между консервативными даймио и либеральным шогуном, закончившейся вмешательством микадо, уничтожившего шогунат и взявшего власть в свои руки под прикрытием знамени старой Японии. Но вскоре всем стало ясно, что эта реакция временная, и что неминуемо в целях прогресса нужно ожидать больших реформ в смысле приобщения к европейской культуре. Таким образом, возникла в 1868 г. новая Япония, и с этого времени начинается новая эра Мейжи. Если Симоносеки прославлен историей и народным преданием , то значение находящейся напротив его гавани Мойи опирается исключительно на торговлю и мореплавание. Так, напр., в 1901 году стоимость вывезенных товаров из Симоносеки доходила до 587,078 иен, между тем, как из Мойи вывозилось на 13.618,475 иен, а ввоз доходил почти до 5 милл. иен. Такой перевес обусловливается большими удобствами гавани и близостью каменоугольных копей на Киусиу, благодаря чему все пароходы, нуждающиеся в топливе, обязательно заходят сюда. Чтобы судить о выгодах , какие представляет торговля углем , приведем здесь по этому поводу общераспространенный рассказ: одному носильщику угля удалось купить на свои сбережения один маленький участок; в настоящее время он так разбогател , что купил большую часть каменоугольных копей, выстроил шинтоистский храм на свои средства и на одной из его террасс поставил себе памятник из бронзы на высоком пьедестале. Упомянув о гаванях внутреннего моря, нельзя пройти молчанием небольшой городок Мияимы [12], главный интерес которого заключается в том , что он представляет собою одну из трех местностей, считаемых японцами истинно живописными. Дело в том, что хотя японцы развили свой эстетический вкус на китайском искусстве и приспособили это последнее к своему собственному, но ограничили его требования особыми условными рамками. Сюда относится, между прочим , установление известных чисел для известных категорий: так, японцы считают, что всякая истинно живописная местность, разсматриваемая с различных сторон, должна заключать в себе ни более, ни менее, как восемь законченных видов. И таких живописных местностей в Японии насчитывается только три: на севере Ниппона Матсушима, представляющая собою архипелаг миниатюрных островов, на западном берегу этого же острова Амано Хасидате и, наконец , во внутреннем мор Мияима. Мияима представляет собой скалистый остров с крутыми берегами с холмистой поверхностью, поросшей великолепными старыми хвойными и лиственными деревьями. Чистота воздуха здесь поразительная, так как земледелие ни разу еще не осквернило этой девственной почвы. В одной из бухт раскинулся маленький городок с узкими улицами, защищенными от солнца протянутыми с крыши на крышу разборными досками. Почти во всех домах, за исключением "чайных домов", находятся лавки, в которых главным предметом торговли служат различные сувениры и мелкие игрушечные изделия, что указывает на частую посещаемость этого места путешественниками. Внешняя торговля Японии с каждым годом все более и более разрастается: в 1901 году было вывезено товаров на 252 1/3 миллиона иен, ввоз же простирался до 256 миллионов иен. В 1902 г. эти числа возросли до 258 в первом и до 271 1/2 во втором случае, а общий торговый оборот доходил до 530 миллионов иен. Предметами вывоза служат : рис, грибы, чай, камфора, пиво, саке, папиросы, шелк и шелковые изделия, вязаные и шерстяные изделия, соломенные плетенья и циновки, медь, сера, спички, зонтики европейской формы, веера, фарфоровые и майоликовые изделия, меха, рыбий жир, растительный клей, каменный уголь. Главными предметами ввоза служат: иностранный рис, мука, горох и бобы, сахар, спирт, листовой табак, папиросы, индиго, анилин, хлопок в сыром виде, хлопчатобумажные товары, шерсть и шерстяные товары, сукно, сырые кожи и выделанные кожи, железо в различных видах, часы, швейные машины, локомотивы, пароходы, европейская бумага, керосин и пр. Японская промышленность, удовлетворявшая запросам страны, была развита с незапамятных времен, в настоящее же время с развитием торговли она сильно двинулась вперед. По примеру Европы в Японии развилась фабричная промышленность почти во всех ея отраслях. Все необходимые машины производятся по европейским образцам, только с небольшими изменениями, на которые берется патент. Государство покровительствует этой отрасли, выписывая из-за границы дорогие образцы; но не всегда эти подражательные попытки увенчиваются полным успехом, как это показывает продолжающийся ввоз локомотивов из Европы. Тем не менее Япония в промышленном отношении идет вперед быстрыми шагами, так что в недалеком будущем можно уже ждать такого момента, когда она сделается совершенно независимой от Европы и будет удовлетворять самостоятельно потребностям своего войска и флота. Кроме многочисленных торговых пароходов, Япония, подобно европейским компаниям, имеет свою линию заграничного пароходства Ниппон -Фузан -Кайшо, делающего рейсы в определенные промежутки времени через Марсель в Лондон и Антверпен, к западному берегу Соединенных Штатов, в Австралию, Бомбей, Шанхай, Владивосток и Сев. Китай. Как коммерсанты, японцы приобрели неблестящую репутацию; они отличаются большою небрежностью и недостатком аккуратности и точности в торговых сношениях. Так, Кларенс Лудлов Броунель, путешествовавший с своим товарищем по Японии, с удивлением замечает, что в каком бы японском банке, или конторе им ни приходилось менять деньги, всегда и везде они встречались с кассиром-китайцем. Когда он выразил свое недоумение по этому поводу и спросил одного знакомого японца, отчего это происходить, то тот ответил ему, что японские дворяне, самураи, как он, например, относятся с презрением к такому занятию, считая его ниже своего достоинства, а что касается остальных классов общества, то они не пользуются таким доверием, чтобы можно было положиться на их честность. Такое-же мнение было высказано одним компетентным англичанином: - Да, сказал он - мы предпочитаем в денежных и торговых делах иметь дело с китайцем. На туземцев нельзя полагаться. Мы пробовали это делать и это ни к чему не привело. Пойдемте со мной в подвалы и я вам покажу кое-что, - пригласил он рассказчика. - Когда мы очутились в подвальных складах, - продолжает путешественник, - он снова обратился ко мне. - Смотрите, все эти три кладовые почти на половину завалены товаром, выписанным нами из Англии по заказу японских купцов. В то время, когда товар находился в пути, все они почему-то изменили свои планы и он остался у нас на руках. Заметьте, ни один китаец никогда не поступить таким образом. Он всегда возьмет то, что им было заказано, даже в том случае, если бы он потерпел убыток, только потому, чтобы не потерять кредита. Со мной был еще такой случай: один известный японский купец сделал заказ на тысячу кусков фланели - и я передал этот заказ по телеграфу в Англию. Спустя несколько дней он приходит ко мне и говорит, что желает купить несколько дюжин коров. Так как я не занимался продажей скота, то я рекомендовал ему одного агента в Шотландии. Мы переговорили о цене, по которой он хотел купить коров и между прочим я упомянул о том, что груз фланели уже находится на пути в Японию. - Вот как, - заметил он, - но мне не нужно теперь фланели, я хочу купить коров. - Вместо фланели - коров? - Да. - Но я уже заказал фланель. Она идет сюда. Теперь уже поздно изменять ваши намерения. - Может быть это и так, - отвечал он - но теперь, так как я не хочу фланели, я надеюсь, что вы доставите мне вместо нея коров. Само собой разумеется, я не взял на себя поставки коров, и фланель осталась у меня на руках. Я продал фланель с большим убытком для себя и это послужило мне хорошим уроком на будущее время. Японцы с своей стороны говорят, что они не виноваты в таких недоразумениях, так как не обладают такими капиталами, чтобы рисковать продолжительным ожиданием товара из Европы. Один из них, между прочим, так говорил об этом: "Нам невозможно брать такие товары, которые нам не нужны. Это не наша вина, что заграничному купцу нужно выписывать все издалека. Точно также не наша вина, если изменяется курс. Почему именно мы должны терять в таких случаях? И затем вспомните, - когда мы начали торговать с европейцами, они продавали нам массу совершенно никуда негодных вещей. Мы не могли судить тогда о достоинствах ввозимых предметов и полагались на иностранных купцов, а они злоупотребили нашим неведением в свою пользу. Теперь им самим приходится страдать от тех дурных примеров, которые они нам показали". Но такие же неделовые легкомысленные приемы с исключительной заботой только о своих личных выгодах пускаются в ход и во взаимных торговых и деловых сношениях японцев с японцами. Так напр., одно пивоваренное общество, делающее большой оборот, в течение долгого времени отказывалось от уплаты дивиденда своим акционерам, под предлогом нужды в деньгах для выписки бутылок из-за границы. Директора этого общества скупили эти бутылки, как частные лица, и продали их обществу. Акционеры платили, а директора набивали свои карманы барышами, которые съели почти весь дивиденд. Таким образом, по словам японцев, эта торговля бутылками доставила принимавшим в ней участие лицам до 600% барыша. Японские суды принимают в расчета легкомыслие и недостаток серьезного отношения к делу со стороны обвиняемых и отечески расправляются с тяжущимися сторонами. Когда на рассмотрение суда поступает спорный контракт, то заинтересованная сторона старается объяснить каждый пункт его в свою пользу. Суд же в свою очередь изучает условия, при которых контракт должен был быть выполнен, если бы заключивший не нарушил его. Если для его выполнения не было никаких препятствий, суд решаете в пользу истца; но если суд найдет, что ответчик не принял в расчета некоторых условий, при которых мог бы потерпеть убыток, то дело решается в его пользу. После этого суд предлагает обеим сторонам заключить новый контракт с лучшими условиями для предпринимателя. Такое отношение к торговым делам, может быть, имеет свое основание во первых в полной обособленности Японии до последнего времени и во вторых - в том устройстве общества, при котором самураи (военная каста) играли преобладающее значение, а торговец был низведен на самую низшую ступень общественной лестницы и политически не имел никакого значения до такой степени, что даже не смел думать, что может распоряжаться своей жизнью. Если бы он случайно поспорил с самураем и тот срубил ему голову - следствием этого было бы только то, что одним купцом в Японии стало меньше, суд не стал бы призывать самурая к ответу из за такого пустяка, как убийство купца. Таким образом, само общество, лишив уважения этот класс , отняв у него сознание собственного достоинства и выказывая к нему только презрение, не могло и рассчитывать с его стороны на те понятия чести и благородства, которые потом оказались необходимыми для деловых сношений, после политической реформы. В настоящее время наблюдаются серьезный попытки к прогрессу в этом отношении. Вот что говорить по этому поводу один из японских консулов. "В настоящее время, - говорить он, - мы употребляем все усилия, чтобы показать купцам значение кредита. Тот факт, что китайцы пользуются большим кредитом, унижает наш народ в глазах других национальностей. Я стараюсь всеми силами показать нашим купцам, до каких огромных размеров могли бы дойти их дела, если бы только они пользовались достаточным кредитом. Министр торговли и промышленности с своей стороны действует в этом же направлении, посылая заграницу молодых людей для практического изучения торговых сношений. Они изучают торговые рынки всего света и дают отчеты о своей деятельности. Таким образом, мы понемногу стараемся развивать нашу промышленность и по возможности увеличивать размеры кредита". Как бы то ни было, но у японцев выработалось особое отношение к иностранцам и, несмотря на все выказываемое ими гостеприимство и любезность, они при всяком удобном случай готовы эксплоатировать их насколько возможно. Это тем более любопытно, что наблюдается не только у купцов и других низших сословий, но даже и у бывших самураев, славившихся своими рыцарскими добродетелями. Кларенс Людлов Браунель рассказывает об одном из таких самураев, оставшемся без всяких средств после уничтожения правительством привилегий этой касты и неспособном ни к какому труду: "Правда, что правительство назначило им всем пенсию, но наш знакомый Окаши Кинтаро сумел заложить ее на сорок лет вперед и истратить все без остатка". "Нужно заметить, что в то время чужестранцы нигде в Японии не могли арендовать никакой недвижимой собственности на свое имя, за исключением городов Токио, Иокогама, Кобе, Осака, Нагасаки и некоторых других. А так как мы хотели поселиться в глубине страны, то решили нанять себе хозяина, на имя которого мы могли бы арендовать подходящее для нас помещение и выбор наш пал на Окаши, известного нам с самой лучшей стороны. Нельзя не упомянуть о его храбрости, которую он выказывал во всех нужных случаях, а также и его щедрости, с которою он раздавал все, что имел в тех случаях, когда у него заводились какие-нибудь деньги. Очень часто он ставил себя в очень невыгодное положение только для того, чтобы сделать другому человеку любезность. Итак, мы условились сделать его нашим хозяином с тем, чтобы он принял нас жильцами в открываемую им школу для изучения английского языка. Окаши нанял два великолепных храма, процветавших во время Шогуната, но теперь стоявших пустыми; один из них должен был служить помещением для нас, другой для школы. Он жил со своим семейством в школе; и в течение первого месяца его жена стряпала для нас и оба они делали для нас различные закупки. По окончании месяца мы просили его представить нам счет наших расходов. Окаши не хотел и слышать ни о каком расчете... - "Прошу извинения, говорил он, но школа имеет такой поразительный успех, что я и моя глупая жена подавлены тою честью, которая выпала на нашу долю и это мы ваши должники, а не вы наши". Таким образом прошло три дня, мы поверили словам Окаши и истратили предназначенные для него деньги на другие вещи. В один прекрасный день, когда у нас не оставалось ничего, он явился перед нами со свертком тонкой коричневой бумаги длиною в 19 футов 6 дюймов (как мы это измерили потом): это был счет. Окаши поднес его нам со всевозможною торжественностью, кланяясь на каждом шагу и затем начал читать его. Нужно отдать полную справедливость Окаши, - счет был составлен с чисто-японскою аккуратностью до сотых долей фартинга, так напр. стоимость перца была вычислена в 0,0153 ор, и такими дробными числами был испещрен почти весь столбец. Когда он окончил и объявил окончательный итог в четыре гинеи, мы были страшно изумлены такой ничтожной суммою сравнительно с временем, которое заняло прочтение счета. Так как у нас не было денег, мы телеграфировали одному приятелю, выславшему нам шесть фунтов, которыми мы расплатились с Окаши, а он в доказательство получения денег приложил к счету красную печать и штемпель. Когда мы его спросили, все ли он сосчитал, он ответил, что им сосчитаны все наши расходы вместе с уплатой аренды. Тогда мы стали изыскивать способ, как бы лучше истратить оставшиеся у нас два фунта и решили заняться изучением японского танца "Но", изучение оказалось очень успешным и на него мы истратили весь свой капитал. На следующий день, когда мы сидели на циновках, рассуждая о том, научимся ли мы когда-нибудь справляться с своими ногами, наши бумажные двери раздвинулись и на пороге появилась жена Окаши, которая после многих поклонов преподнесла нам в свою очередь сверток тонкой коричневой бумаги длиною в двадцать один фут и шесть дюймов, представлявший собою отдельный счет. Мы стали проверять этот второй счет и увидели, что он до такой степени спутан с первым, что нам стоило больших трудов разобраться в нем. Мы уплатили, но, чтобы не создавать себе на будущее время новых затруднений, решили нанять повара, с которым мы ежедневно производили расчет. Это облегчило работу наших хозяев, хотя они и не совсем были довольны такой переменой. Прошло несколько дней и снова перед нами предстал Окаши с новым свитком коричневой бумаги, на которой красовался перечень следующих продуктов: сырая рыба, грибы, яйца, саке, M-lle Вишневый Цвет, M-lle Перенковый Бутон, Хризантема и Тысяча Радостей. (Не задолго то этого мы прочли в газетах, что Тысяча Радостей громадным большинством была избрана главой гейш). Мы с изумлением смотрели на эти неожиданный статьи расхода, но Окаши объяснил нам, что вчера он проводил своих друзей и, так как у него самого не было денег, то, сделав им торжественный проводы, он включил расходы по ним в наш счет. При таких обстоятельствах нам ничего не оставалось, как вытащить из кармана нужную сумму. Вечером, когда мы немного пришли в себя от изумления, мы долго рассуждали об своеобразности восточного "чека". Мы имели еще один случай познакомиться с этой своеобразностью. Когда мы освоились с обычаями страны, мы сняли свое европейское платье и оделись в японский костюм. Некоторую разрозненную часть нашего гардероба мы подарили Окаши и его сыну Койяки. Они снесли наши подарки к портному и велели переделать их на свой рост. Кроме того за одно Окаши заказал портному новый сюртук и пиджак. Его так изменил европейский костюм, что мы не сразу узнали его, когда он явился и представил нам для уплаты счет портного. При этом он заметил, что ему хотелось бы иметь кожаные сапоги, но к сожалению его портной не взялся их сделать. Нужно сказать, что на этот раз мы, уплатив по счету, оказались довольно черствыми к его горю относительно сапог и пропустили его слова мимо ушей... С нами был еще такой случай. Как-то мой товарищ Гарднер отправился в другой город навестить своих друзей. В его отсутствие у меня как раз вышли все деньги и я телеграфировал ему, прося выслать мне двенадцать фунтов. Деньги были своевременно высланы, но случилось так, что я должен был выехать в горы по одному делу и находился три дня в отсутствии. Возвращаясь домой, я издали услышал завывание японской песни. Голос показался мне знакомым и, войдя в дом, я увидел Окаши, лежащего на спине около печки, которую мы выписали для школы. Он болтал руками и ногами в воздухе и пел во все горло. Увидя меня, он вскочил, протанцовал перед мной старинный танец самураев и заявил, что деньги пришли в назначенное время и что он, взяв мою печать, получил их из телеграфной конторы. Он жаловался, что в течение трех дней ничего не ел и пил только саке. Затем, достав свой кошелек, он развязал его и вручил мне один шиллинг и шесть пенсов - все, что осталось от присланных денег. Он сказал, что уплатил из этих денег некоторые свои долги и хорошо повеселился. Когда мы уезжали, жители Этцу выказали большое сожаление. Почти все, хоть немного знавшие нас, пришли проститься и принесли различные подарки, которые все вместе составляли превосходную коллекцию. За полчаса до нашего отъезда появился и сам Окаши с блестящей красной чашкой в руках, которую он преподнес, извиняясь за ничтожность подарка. Немного погодя он попросил у нас три фунта взаймы..." Но если японцев и можно упрекнуть в недостаточной корректности и легкомыслии в области торговых и деловых отношений, во всяком случае, им нельзя отказать в духе предприимчивости, благодаря которому они положили начало массе акционерных компаний. В 1900 г. их насчитывалось до 8,598 с оборотным капиталом в 779 миллионов иен. В это же число входят 2,449 банков. Первого октября 1901 г. была введена в Японии золотая валюта, но в 1902 г. в банке оказалось только 109 миллионов иен японской монеты, между тем, как количество выпущенных бумажных денег доходило до 231 мил. иен. Так как в стране недостаточно добывается золота, то приходится привозить его из заграницы. Таким образом в 1896-1902 гг. было приблизительно привезено на 52 миллиона иен больше золота, чем вывезено. Государственный долг доходил к концу 1902 г. до 526 мил. иен. Приход государственного бюджета 1902-3 года равнялся 282 1/2 мил. иен, расход 282 мил., из которых 46 миллионов на войско и 28 1/2 на флот. Военное министерство на 1903-1904 год получило прибавку: почти 38 мил. иен на обыкновенные и около 5 миллионов иен на экстренные расходы. Хозяйственная часть всех отраслей управления ведется очень разсчетливо и экономией восполняется недостаток наличных средств. Оклады служащих сравнительно очень незначительны, хотя жизнь на европейский лад, обязательная для чиновников и офицеров известного положения, непомерно дорога. Экономия во всем поистине поразительна, так, напр., в 1903 г. для сокращения расходов два министерства находились под управлением одного министра. Но если умеренность и бережливость и составляют одну из характерных черт страны, то с другой стороны она в лице богатых представителей своей золотой молодежи дает и давала примеры чисто азиатской безумной расточительности, так напр., еще во дни Шогуната, владелец провинции Сенде с таким безумством разбрасывал свои деньги, что его призвал управляющей дворцом и сказал: "Если вы желаете во что бы то ни стало отделаться от ваших денег, то употребите их но крайней мере на что-нибудь полезное для государства", и предложил ему прорыть ров через Суруга-дай, самый высокий холм в Иедо. Ров этот образовал спиральный канал вокруг дворца Шогуна. Для того, чтобы прорыть его, понадобилось три тысячи человек, работавших в течете двух лет и самый канал получил название "Горя Сенде". Одна из выдающихся причуд его мании расточительства, обратившая на него всеобщее внимание, была следующая: Когда он хотел доставить развлечение своим друзьям, он нанимал всю Иошивару и приказывал запереть все ворота. Нужно заметить, что Иошивара представляет собой целый квартал на одной из городских окраин, в котором живут тысяча девятьсот гейш и других лиц, обязанных во время такого найма безпрекословно исполнять все желания нанимателя. Принц Сенде любил танец "Но" и требовал, чтобы он исполнялся в совершенстве. Ему нравилось понемногу прихлебывать саке из своей чашки в то время, когда пятьсот великолепно одетых гейш склонялись перед ним в ритмических движениях. Иногда он нанимал театр с актерами и в течение недели давал безпрерывные представления для приглашенных гостей. Покровительствуемые им чайные дома все богатели и богатели, потому что он имел обыкновение требовать все самое лучшее и не стоял за ценой. Он с удовольствием разбил бы вдребезги после пира художественные блюда, на которых ему подавали кушанья, если бы не был большим артистом в душе, умевшим ценить произведения искусства. Принцу Сенде подавались самые отборные кушания, настолько дорогие, что сам Шогун ел их только раз в год. Несмотря на все эти излишества он отличался цветущим здоровьем, славился своей силой и ловкостью, великолепно стрелял из лука и артистически фехтовал на бамбуковых мечах. Ему же принадлежит мысль о придании особого эстетического характера чаепитию, что положило начало развито этого рода особого спорта. Он пил чай не иначе, как в богато убранных комнатах, где курились дорогие благовония и где за столом подавались редкие рыбы и необыкновенные птицы, изысканные сласти и дорогое вино. Много денег было истрачено на эти затеи, так как правила этого чаепития требовали, чтобы все дорогие и редкие вещи, украшавшие комнату, были розданы певицам и танцовщицам, присутствовавшим при этой церемонии и увеселявшим гостей. Эта эстетика чаепития оставила следы в искусстве, дав ему большой толчок вперед. Некоторые из самых художественных туземных изделий ведут свое начало от времен "чайного" периода. В настоящее время с уничтожением касты самураев такие расточители "en grand", как принц Сенде, отошли в область преданий, но мелкие кутежи и теперь еще распространены среди молодежи, чему особенно покровительствует система так называемых "читс" (chits). Читс это расписки, принимаемые вместо денег. Если только вы имеете более или менее приличный вид и умеете подписать свое имя, вы можете быть сыты, одеты, не имея ни копейки в кармане. "Читс" в переводе значит "доступность удовольствия". Тот, кто первый изобрел и пустил в ход эти "читс", был злым гением сотен любивших повеселиться 6едняг, спившихся благодаря его изобретению. Между обитателями приморских портовых городов очень много молодых людей, оторванных от семьи и живущих на чужбине. Все они в высшей степени любезны, начитаны, много путешествовали, гостеприимны и щедры. У них бывает столько досуга, сколько и не снилось труженикам Запада. Правда, теперь они работают больше, чем прежде, но несмотря на это у них остается масса свободного времени, которое они проводят в клубах и больших отелях, где в широких размерах процветает "читс". Поэтому вино здесь льется рекой и "читсы" переходят из рук в руки. Когда наконец через несколько месяцев у вас является охота расплатиться по вашим распискам, вы только после продолжительных стараний можете разыскать кусок бумаги за вашей подписью. В Иокогаме только путешественники и нищие не выдают "читсов", для остального населения такая форма кредита чуть ли не обязательна. Парикмахер, портной, дженерикша (Дженерикши - японские извощики; возят седоков на себе, впрягаясь в легкую двуколку) все вместо денег берут от вас "читсы", по которым уже расплачивается отель, где вы живете. Квартира, кушанье, все, что продается и нанимается в отеле, все это может быть получено при помощи одного росчерка пера. Само собой разумеется, что существуют дни расплаты, когда все жители должны вооружиться мужеством для уплаты своих читс. Большинство сводит свои счеты каждые два года; некоторые же, более аккуратные, расплачиваются каждое 1-го января. Есть и такие, которые знают, где находятся их "читсы", расположенные по группам, из которых каждая отнесена к какому-нибудь месяцу года, так что каждое первое число они уплачивают часть своих долгов. Кроме этих годовых, двухгодовых и месячных плательщиков, существуют еще и такие, которые не платят ничего до самой своей смерти - это те, жизнь которых застрахована. После смерти такого субъекта, страховая компания расплачивается аккуратно по его "читсам". Число неоплаченных читсов довольно значительно само по себе, но относительно очень мало. Так как временное население в Иокогаме увеличивается - весьма возможно, что "читсы" и исчезнут в непродолжительном времени, хотя привычка к ним вошла уже теперь в плоть и кровь иностранцев, живущих там в настоящее время. ЖЕНЩИНА В ЯПОНИИ "Жена должна относиться к мужу, как к своему господину, окружая его всевозможным уважением и почетом . Самая главная обязанность жены в течение всей ея жизни есть послушание. Когда муж приказывает что-нибудь, жена обязана его слушаться. В сомнительных случаях она должна всегда обращаться к мужу и выполнять безропотно его повеления. Если муж спрашивает ее о чем-нибудь, она должна говорить ему правду. Если муж разгневается, жена должна слушать его со страхом и трепетом. Жена должна обращаться к мужу с таким же благоговением, как к небу, и постоянно думать о том, каким образом лучше выразить ему свою преданность и избегнуть кары небес". Так говорит известный моралист XVII стол. Кайбара в своем сочинении "Онна Дайгаку" или "Полный перечень обязанностей женщины". По его мнению все они главным образом сводятся к трем родам послушания: девушка должна слушаться отца и матери, жена должна слушаться мужа и его родителей, вдова - своего сына. "Так как", говорит он дальше, "женщине предназначено судьбой по достижении зрелости жить в чужом доме в подчинении свекру, то поэтому дочери необходимо более, чем сыну, с почтением относиться ко всем родительским указаниям. Если ея родители, вследствие излишней мягкости, разовьют в ней самолюбие, она непременно будет такой же капризной и требовательной и в доме своего мужа, что поведет к отчужденно ея от мужа, а в том случае, если ея свекор строгих правил , то и к возбуждению его ненависти и в конце концов к изгнанию из дома супруга, что покроет ее на всю жизнь позором. Для женщины добродетельное сердце имеет большее значение, чем красивое лицо. Послушание, непорочность, сострадание и спокойствие духа - вот качества, служащие ея украшению". Вступление в брак у японцев таким образом является не взаимным обязательством двух сторон, а только родом одностороннего соглашения, при котором мужчина оставляет за собой все права, женщина же несет все обязанности. Печальное общественное положение женщины всего лучше выражается в той легкости, с которою можно от нея навсегда отделаться. По учению Конфуция, развод покрывает женщину вечным позором, который не может быть даже смыт новым вступлением в брак; один из ближайших его учеников Кайбара признает развод законным в нижеследующих семи случаях: непослушание свекру и свекрови, бесплодие, чувственность, проказа, болтливость, пересуживанье, наклонность к воровству. Конфуционизм видел в женщине глупого ребенка и поэтому отцовский и супружеский деспотизм проявлялся без насилия и женщина спокойно переносила свое рабство. Буддизм отнесся к ней еще строже. Он не только выразил сомнение в существовании у нея ума, но изобразил ее, как создание дьявола, как существо, скорее злое, чем слабое. "По внешности женщина - ангел", говорит буддийское изречение, "но сердце у нея дьявольское". Во время некоторых религиозных празднеств, также как и в день свадьбы, женщины носят на голове повязки, называемые tsunokakuchi, что значить в дословном переводе "покрышка рогов". Женщине не дозволено также подниматься на святую гору Нантайзану. "Прежде существовал обычай", говорит Кайбара, "оставлять новорожденную девочку на полу в течение трех дней - этим указывалось па различие, существующее между божественной природой мужчины и земной природой женщины". В течение последних тридцати лет в Японии произошло много перемен и только положение женщины изменилось очень мало. Кларенс Лудлов Броунель в своей книге "The Heart of Japan" рассказывает печальную историю одной японки О Тойо Сан, жертвы мужского произвола. Родители О Тойо Сан устроили ея супружество, когда ей не было еще десяти лет, не спросив ея, хочет ли она выходить замуж. Ея муж Гикузаборо был очень богатый человек, владелец большого округа - его обручили с 0 Тойо Сан, когда он еще был в школе. Свадьба их, как это всегда бывает в Японии, была просто семейным договором и не сопровождалась никакими гражданскими, или религиозными церемониями, но как семья жениха, так и невесты, были рады этому событию. Когда невеста прибыла в дом своих новых родителей, вся в шелку и с набеленным лицом - она встретила там массу гостей. Ворота дома были открыты настежь и празднество продолжалось целую неделю. Когда родился у молодой четы мальчик, в старых стенах снова закипало веселье. Дедушка улыбался, глядя на своего здорового внучка, и решил, что ему пора привести в порядок свои дела и удалиться на покой. Гикузаборо принимал все дары из рук своего отца с достодолжною почтительностью до наставления и благословения включительно, после чего он стал вести такую жизнь, которой ему давно хотелось. Он редко бывал дома, а когда приезжал, то привозил с собой гейш и веселился с ними до восхода солнца. И вот в один прекрасный день Гикузабуро, будучи уже отцом двух детей, вдруг влюбился. Он и раньше часто бывал влюблен на день, или на два, но в этот раз любовь засела в нем так крепко, что он никак не мог отделаться от мысли о своей возлюбленной, которая была гейшей. Он выкупил ее у хозяина, занимавшегося ея воспитанием, и привез ее в себе домой вместе с несколькими из ея подруг, которых он тоже выкупил, чтобы его возлюбленной не было скучно. Тогда в старых стенах его дома началось необузданное веселье, и саке лилось рекой. Только жена Гикузаборо О Тойо Сан была несчастна. Несмотря на все самоотречение, она не могла равнодушно подумать о том, что ее- мать двоих детей, заменила в сердце ея мужа какая-то кукла, девчонка тринадцати лет. Любезная снисходительность, которую предписывают женщинам их правила в таких случаях, была, очевидно, не в характере О Тойо Сан, - Гикузаборо требовал, чтобы она смеялась и веселилась вместе со всеми. Но она не могла. Тогда он отослал ее домой, оставив детей у себя. Иногда она приезжает и останавливается по близости дома своего мужа, чтобы иметь возможность взглянуть на своих малюток. Но это, кажется, удается только тогда, когда Гикузаборо напивается до потери сознания". Рождение девочки рассматривается родителями только с точки зрения доставления хлопот. Японец говорить еще даже и теперь: "у меня два сына и три раза были хлопоты". Дочь не носит имени родителей, и считается в доме чужой, так как все равно ей придется перейти в другой дом. Замужеством ея распоряжаются родители; брак по любви неслыханная вещь в Японии. Отец, а за неимением его брат или дядя, выбирают для нея мужа. Только мельком, один раз перед свадьбой, видит она человека, который будет властвовать над нею всю жизнь - все равно, нравится ли он ей или нет, она должна отвечать, что согласна; при этом не принимается во внимание, что ея новый господин только потому должен понравиться ей, что он состоит приятелем брата или дяди, а может быть и компаньоном в их похождениях по Иошиваре. Иошивара, это - часть Токио, почти исключительно занятая публичными домами, огороженная стенами и окруженная рвами, особенно оживленная ночью, поражает европейца своею оригинальностью. По улицам, освещенным электричеством, посреди бамбуковых изгородей, ходят толпы мужчин, женщин, девушек, детей. На первый взгляд наблюдателю кажется, что здесь только веселятся от души, не делая ничего дурного, но стоит только зайти в боковые низкие улички, как вы сразу попадаете в гнездо разврата. Женщина легкого поведения в Японии не вызывает особого презрения. Говорят, что на десять японок несомненно приходится одна - легкого поведения. По учению Конфуция почитание родителей составляет главнейшую добродетель, при которой все остальные не принимаются в расчет. Если девушка из повиновения родителям поступает в один из домов терпимости - кто же может бросить в нее камнем. А такой способ снабжения публичных домов практикуется всего чаще - отец просто продает свою дочь, как товар хозяину одного из домов терпимости. Очень часто бывает, что бедная девушка, брошенная на дорогу разврата родителями, не оставляет ея, чтобы но причинить им неприятностей своим бегством. Что же касается отцов, то они пользуются своими правами совершенно спокойно и не раз можно встретить одного из них в закоулках Иошивары, разговаривающего с проданной дочерью; обитательницы чайных домов или гейши, хотя по существу тоже служат целям разврата, но их нельзя сравнивать с нашей проституткой. Их назначение делать жизнь веселой, и все ея воспитание пригоняется для этой цели. Она умеет танцовать и петь и играть на разных инструментах; она знает все интересные истории и остроумные анекдоты, она умеет ловко отпарировать остроту; она знает все решительно игры, за исключением может быть тех, которые еще не придуманы. Она также грациозна и шаловлива, как кошечка, ея манеры изысканы и вся она прекрасна - прекрасна, как гейша. Если японец устраивает обед, или другой какой-нибудь пир и приглашает гостей, то непременно в числе присутствующих на празднике будут и гейши. Они приходят раньше других гостей, низко кланяются хозяину, прикладываясь ладонями и лицом к полу, и затем идут приготовлять чай, которым обносят собравшихся, причем перекидываются несколькими словами с каждым из них. Затем они идут в кухню присмотреть за приготовлением блюд. Гейша - искусная хозяйка и умеет так красиво нарезать и подать сырую рыбу на лакированном подносе, что даже у европейцев является желание попробовать этого блюда. Когда уже все порции кушаньев разложены по тарелкам, они снова идут к гостям и разносят китайские бутылки с пивом. Они расставляют чашечки перед гостями, затем, налив туда сакэ, предлагают выпить, говоря: "прошу сделать милость, снизойти и выпить чашку до дна". После вина они подают кваши, т.е. различные сорта пирожков. В то время, когда гости заняты питьем сакэ и едой кваши, гейши направляются в один из углов комнаты и надевают свое вечернее платье. Они умеют сделать это так ловко, перекидывая свое одеяние искусными движениями с одного плеча на другое, что в короткое время получается полное превращение. Пользуясь помощью друг друга, они надевают на кимоно широкий пояс, оканчивающийся сзади четырьмя петлями, и снова появляются между гостями, неся подносы, нагруженные лакированными кубками и китайскими чашечками, с супами и рыбами разных сортов. Затем они приносят свои Samisen, трех-струнный banjo и начинают играть свои оригинальные мелодии, сопровождая их песней. В то время, как одни играют, другие танцуют. Их танец совершенно не похож на наш, в нем очень мало движения, но удивительная гармония линий в различных позах, принимаемых танцовщицей в то время, как она поворачивается перед зрителем так быстро и искусно махая веером, что он кажется летающим в воздухе... Но, кроме таких особым образом воспитанных гейш, есть в приморских городах Иокогамы, Нагасаки и Хакодате такие гейши, песни которых заставят покраснеть любого мужчину. Печальна их участь, но немного лучше живется и тем счастливицам, которым удалось выйти замуж. Самый лучший, самый благородный муж все-таки будет обращаться с женой, как со служанкой. Жена должна подавать мужу все, что ему нужно; когда он выходит из дому, она в сенях должна низко поклониться ему, также прислуживать ему у стола. Но можно, даже и не входя в японский дом, убедиться в полном деспотизме мужа. Когда идет дождь, жена должна держать над своим повелителем зонтик, даже и в том случае, если ей приходится для этого идти на цыпочках. В вагонах муж ложится спать на сидении, занимает три места, берет подушку, накрывается одеялом, а жена, скорчившись в уголке, дремлет, подложив под голову шелковый платок. Но, судя по рассказам Кларенса Лудлова Броунеля, в Японии существуют и исключения из этого общего правила. Так, в некоторых местностях провинции Шима и на западном берегу женщина является главою дома и ея повелениям все, начиная с мужа, подчиняются беспрекословно. Так, напр., женщины рыбачки в Ното, благодаря тому, что они умеют лучше плавать и долго держаться на воде, занимаются ловлей моллюсков, в то время, как их мужья готовят обед и смотрят за порядком в доме. Если муж по лености, или потому, что был пьян, не приготовит во время обеда, жена призывает своих приятельниц и все они общими усилиями сталкивают несчастного в море, где они садятся на него и окунают в воду, пока он не заплачет и не запросит пощады. Все женщины смеются над ним, за исключением жены, которая, дав ему несколько шлепков по голове, с прибавлением не совсем лестных эпитетов, позволяет вернуться долой, где уже он, конечно, ведет себя тише воды, ниже травы. Упомянутому путешественнику удалось побывать в этой стране царства женщин. Он так описывает свое посещение этого места. "Мы пришли туда до полудня, в это время начался отлив, так что мы не могли видеть женщин, находившихся в воде и скрытых от нас скалами. Все мужчины были дома, некоторые из них сушили моллюсков на песке, другие растирали гречиху в муку и делали из нея "soba", что-то в роде макарон местного приготовления. Некоторые носили хворост и чистили четыреугольные отверстия, служащие очагами в крестьянских хижинах, или прибирали посуду. С началом прилива женщины вернулись домой - все они были очень здоровы, красивы и даже самые старые из них выглядели прекрасно. У них на поясе, спускаясь вдоль бедер, висели мешки, в которые они собирали моллюсков, отрываемых ими с морского дна. У каждой что-нибудь да было в мешке, некоторые же из мешков были наполнены до верху. Каждая женщина, выходя на берег, опоражнивала свой мешок в общую кучу, а одна из более старых женщин выкликала ея имя по книге и ставила против него какой-то знак. Как мне показалось, все знаки были одинаковы и я предполагаю, что все эти женщины составляли одну коммуну. Потом я навел справки и узнал, что все обитательницы деревни работали сообща, делая, кто сколько мог. За леность присуждалось наказание, но в нем так давно не было необходимости, что вот позабыли даже, в чем оно состояло. В этот же день я был свидетелем наказания одного провинившегося мужчины. Сидя за обедом в одной из рыбацких хижин, я услышал страшный крик. Все, сидевшие за столом, выскочили на берег, и я увидел несчастного человека посреди окружавшей его толпы женщин. Он что-то отрицал, а они, говоря все вместе, показывали на море. Его несколько раз окунули в воду и потом вытащили на берег, чтоб он обсох. Оказалось, что он провинился тем, что завел роман с одной из рыбачек и жена застала их в оживленном разговоре друг с другом сегодня утром. Теперь она показала ему, что у него не должно быть ни глаз, ни ушей для других женщин. Та рыбачка, о которой шла речь, стояла в это время совершенно спокойно, посыпая свои руки рисовой мукой и не обращая никакого внимания на то, что происходило около нея. Никто не промолвил ни одного слова по ея адресу, хотя она была причиной всей этой истерии". Кроме такого, так сказать, естественного, местного разрешения женского вопроса наблюдаются уже и в обществе некоторые попытки для облегчения положения женщины. В области образования, напр., сделано довольно много, в особенности в области низшей народной школы. Несколько знатных лиц даже основали в Токио женский университет, называемый Nippon Joshu Daigaku. Этот университет торжественно открыт в 1901 году, не смотря на это, женский вопрос все также настоятельно требует разрешения, хотя все-таки нужно заметить, что уже происходить некоторое улучшение сравнительно с прежним положением, так, напр., в области материальных интересов, жена по новому законоположению может иметь свою собственность и быть легальной главой семьи. Кинца Риуге М. Хирай, как истый сын своей родины, конечно, не может даже допустить, чтобы в Японии что-нибудь было не так же совершенно, как в Европе, и поэтому восстает против обвинения японцев в деспотизме и создании унизительного положения для женщины. Он утверждает, что в Японии жена занимает, напротив выдающееся положение в доме.. Она является советницей и поверенной мужа. Самое слово "tsuma" (жена) по его мнению есть сокращение mutsumaje, что равносильно выражению "близкий'' или "братский". Тот же Кинца Риуге М. Хирай особенно подчеркивает ту важную роль, которую японская женщина играла в истории и затем то высшее проявление уважения к японской женщине, которое не допускает возможности заключения ея в тюрьму, или обращения в рабство. В доказательство того, что положение женщины вовсе не так печально, как его рисуют европейцы, он описывает жизнь жены дженерикши. По его словам оказывается, что даже. жена такого мелкого рабочего живет в свое удовольствие и пользуется доступными ей благами жизни и полным доверием мужа, так как он сдает ей на руки весь свой заработок , из которого она выдает ему на его личные расходы только какую-нибудь мелочь. С своей стороны она тоже поддерживает строгий порядок и экономию в доме; единственными ея удовольствиями являются посещение театра, цветочных выставок и болтовня с приятельницами. В более высоких кругах общества женщина больше стеснена, так как на ней лежит больше хозяйственных обязанностей, но она имеет достаточно досуга, чтобы посещать храмы, театры и принимать участие в пикниках, устраиваемых ея приятельницами или членами того клуба, к которому она принадлежит. Дома же она занята приготовлением чая или расставлением цветов. Свободные часы она посвящает чтению, письму и другим изящным способам развлечения. Затем он указывает, что как раньше, так и теперь, ни в каком случае нельзя упрекнуть японскую женщину в отсталости: так, в начале японской истории можно насчитать несколько знаменитейших писательниц и поэтесс, так и теперь женщина занимает далеко не последнее место, как в этих отраслях искусства, так и в области науки - в Японии в настоящее время существуют учительницы по всевозможным отраслям наук, художницы, ораторы, женщины негоцианты и даже женщины проповедники. Далее, с некоторой шпилькой по адресу европейцев, он говорить о знаменитых правительницах Японии, которые умели хорошо править страной и без помощи первых министров, игравших такую важную роль в Европе в тех случаях, когда во главе управления стояла женщина. В заключение он доходит до таких геркулесовых столбов самохвальства, что утверждает, что в вопросе главенства в семье японцы до знакомства с европейскими обычаями были настолько слепы, что не делали в этом отношении никакой разницы между мужчиной и женщиной и что только от европейцев они узнали, что мужчина представляет собой высшее существо. ЯПОНСКИЕ ДЕТИ Всюду и всегда, как в обществе, так и в природе, женщина и ребенок тесно связаны друг с другом, но нигде эта связь не выражается так ярко, как в Японии. Так как целью супружества в Японии служит произведение потомства, необходимое для упрочения рода, то японка становится настоящей женой только тогда, когда делается матерью. Бесплодие служить причиной для развода и оправданием связи с наложницей. Понятно поэтому, с каким восторгом молодая мать приветствует в Японии своего новорожденного, от которого зависит вся ея будущность. Мать кормит ребенка сама в течение трех и даже четырех лет, так как коровье молоко в Японии редкость. Япония - это рай для маленьких детей. Они очень рано развиваются, может быть потому, что в день рождения ребенку уже считается год, а при наступлении Нового года - два. Если вы родились в Японии 31-го декабря в тот момент, когда часы не успели еще пробить 12 ударов, с первым ударом их вам будет уже считаться два года. Таким образом в этой стране, полной чудес, может случиться, что из двух близнецов один будет старше другого на год. Некоторые путешественники высказывают удивление по поводу того, что Японские дети никогда не плачут. Хотя это и не вполне верно, но нужно сознаться, что в Японии дети плачут реже, чем где бы то ни было на земном шаре - это удивляет путешественника, потому что он встречает целые толпы детей на улицах (любимом месте их игр), видит, как они часто спотыкаются, шлепаются на землю и потом снова вскакивают на ноги со смехом. Так как улицы всегда заняты играющими детьми, то для проезда по ним нужно нанимать betto, в том случае, если едут на лошадях. Betto - это наемный лакей, который идет впереди лошади, чтобы очищать для нея дорогу. И нужно сказать, что все время, пока он исполняет эту обязанность, его руки и ноги находятся в постоянном движении, так как японские дети беззаботно резвятся на улице и надзора за ними вроде наших нянь не полагается. Тем не менее каких-нибудь случаев увечья детей почти не наблюдается, дети там никогда не падают ни с лестниц, ни с балконов, не имеющих никаких ограждений. Вообще процент смертности детей в Японии ниже, чем в Европе и Америке. Так оно и должно быть в стране, где дома отстоят от земли на фут или на два, где нет подвалов и где воздух в комнатах также чист, как и на дворе. Когда ребенок достигает семилетнего возраста, мать его применяет все свое парикмахерское искусство и сбривает все волосы на его голове, за исключением маленького кусочка на затылке у основания черепа. Позднее она разнообразит эту форму прически, стараясь отыскать такую, которая всего больше идет ея ребенку, иногда она сбривает самую маковку и оставляет гривку, иногда только два локончика. Печальным последействием такого бритья у детей низших классов бывает появление экземы, против которой японцы из суеверия не употребляют никаких средств, думая, что она составляет признак какой-нибудь внутренней болезни, которая таким путем выходит наружу. После того, что было сказано о японском счете лет ребенка, может показаться странным обычай праздновать рождение, а между тем оно празднуется, только более общим, чем у нас, образом: так, 1-ое января считается днем рождения всей нации и этот праздник продолжается две недели; кроме этого существует один общий день рождения для всех девочек, это бывает именно в третий день третьего месяца (3-го марта) и один общий день рождения для всех мальчиков - в 5-й день 5-го месяца. Девочки в свой день рождения устраивают праздник кукол. Всякая девочка несет на руках куклу, некоторые из них так хорошо сделаны, что можно подумать, будто они живые, тем более, что девочки носят их на спине, как японские няньки носят детей. Особенностью праздника мальчиков являются летающие по воздуху рыбы из папиросной бумаги с широко раскрытыми ртами и надутыми ветром боками. Такие рыбы привязываются к концам больших палок - и по числу их, летающих над крышей, можно судить о числе мальчиков в этом доме. Игры японских детей до некоторой степени похожи на игры детей других стран; они также прыгают на одной ножке, играют в волан, стреляют из лука; у них есть мячики, волчки, бумажные змеи, они также бегают в запуски, играют в уголки, в жмурки, в прятки и т.п. Они достигают удивительного совершенства и ловкости в бросании мячика. Из общественных игр у них в ходу шахматы и очень трудная игра вроде шахмат, называемая шоги. Кроме того они играют в карты; кроме наших карт "turumpu", у них есть свои местные карты "hana", они сдают в противоположность нам слева направо. Проигрывающему черточкой отмечают на лице его проигрыш, а выигрывающему таким же образом выигрыш, так что к концу вечера играющие становятся похожими на татуированных диких. Игра в бабки также очень распространена, но за неимением настоящих бабок расставляются маленькие деревянные ящички. Кроме того у японцев есть свои особенные игры, как напр. Kitsune (лисица). На веревке, которую двое держат за концы, завязывается широкая петля, через которую 3-й игрок (лисица) должен схватить пирожок так, чтобы самому не попасться в петлю. Есть еще игра "hana-hana", построенная на том соображении, что наши движения лучше контролируются зрением, чем слухом. Устроитель этой игры говорит, положим - "глаза", а сам прикладывает руки к ушам. Играющие, которые должны руководствоваться словами говорящего, невольно делают ту же ошибку, которую он сделал умышленно и платят штраф. Одной из любимых игр является также "Kitsune ken" (ружье, охотник и лисица) и многие другие. *** По происхождение Японцы принадлежать к Монгольскому племени, хотя можетбытьиспримесью малайской расы; первобытными же обитателями этой страны считаются оттесненные на север Айны, по виду очень схожие с представителями кавказской расы. - В настоящее время их можно встретить только на острове Иезо (Хоккайдо). В конце 1901 г. это племя насчитывало только 17.688 человек , составляющих только 0.004% всего населения Японии. Поэтому, оставив его в стороне, будем говорить только о настоящих Японцах. По внешнему виду они ничем не разнятся от других монголов, а вособенности от китайцев; - что касается строения тела, то японец миниатюрнее и слабее китайца, но зато он ловчее и выносливее. Относительно характера японцев существуют различные противоречивые мнения, которые в общих чертах все-таки сводятся к следующему: легкое и быстрое усвоение, приспособляемость и стремление воспользоваться изысканиями других вместо того, чтобы самостоятельно добиться требуемых результатов. Кроме того, следует упомянуть о чисто практических целях японца, у которого никогда не замечается стремления к чистому идеалу, также не наблюдается у него наклонности к глубокой религиозности и к философии; зато у него очень много терпимости, доходящей до индифферентизма. Как член семьи, он проявляет резко выраженное почитание предков и покорность главе семьи, как член государства он истый патриот и отличается чрезвычайной горячностью; парламентская незрелость у него еще резче выражена, чем у других народов. Японец верный и преданный слуга своего государя, почитаемого им как верховное начало, хороший служака, уважающий начальство и выполняющий все правила дисциплины. В вопросах чести японец страшно щепетилен . Он превосходный земледелец, и отличный ремесленник в области производства своих национальных кустарных изделий, что же касается промышленности, воспринятой у Европы, то она еще недостаточно прочно поставлена. - У японцев много торговой предприимчивости, но у них нет устойчивости и прочности и заметно стремление к нарушению раз заключенных контрактов и к судебным тяжбам. Японцы отличаются большою любовью к природе, вежливостью друг к другу, уменьем оказать помощь своему сородичу в нужде, не тратя лишних слов. К иностранцам они относятся дурно и признают и терпят их у себя только до тех пор , пока они им нужны. В заключении рассмотрим некоторые особенности частной и общественной жизни японца. Для этой цели мы воспользуемся наблюдениями Кларенса Лудлова Броунеля и его рассказами. Вот между прочим что он говорит по поводу ночного отдыха в Японии: "В Японии все делается очень странно, так напр., когда вам захочется спать, то не вы идете к кровати, а кровать идет к вам. Поэтому вам решительно все равно, где вы находитесь, у себя ли дома, или в гостях у приятеля, в отеле, или в чайном доме; как только вы начинаете чувствовать сонливость, кровать подходит к вам и развертывается перед вами. Предположим, что вы в гостях и вас начинает клонить ко сну. Как только хозяин дома замечает это, он хлопает в ладоши и кричит: Futon motte koi; в тот же момент его жена достает с одной из полок шкафа (которого вы раньше не заметили, приняв его за одну из дверей в соседнюю комнату) огромную охапку толсто-простеганных одеял, которые она расстилает на "татами", или циновках, покрывающих пол. На него кладется yagu, или верхний futon, который длиннее остальных и к нему приделаны рукава, как к кимоно. Вы с некоторым удивлением смотрите на изголовье вашей кровати, где лежит какой-то маленький предмет, нечто вроде ящика для сигар, поставленного ребром - это так называемая makura, заменяющая подушку. После ночи, проведенной на таком изголовье, вы будете чувствовать такую тяжесть в голове, как будто бы она была налита свинцом; вам только с большим трудом можно будет повернуть ее - и пока не привыкните спать на makura, вы будете каждую ночь видеть, как вы падаете из пропасти в пропасть, а днем мучиться от головной боли. Если вы рассмотрите makura внимательно, то вы увидите, что она представляет собой не ящик для сигар, а призму вышиной в три или четыре дюйма, внутри пустую, с четыреугольным основанием и углублением наверху, в котором лежит тонкая подушка, набитая отрубями, обернутая сверху тонкой рисовой бумагой, меняющейся каждый день. На одном из концов "макуры" находится ящичек, где лежит тонко нарезанный табак и одна или две трубочки. Нигде в японских домах вы не найдете кроватей, но взамен этого сколько угодно футонов. Господа, слуги, мужчины, женщины, мальчики и девочки, все спят на полу. Если вы зайдете в какой-нибудь отель, или чайный дом рано утром, то вы увидите множество футонов, расположенных в несколько рядов и на каждом из них свесившуюся голову спящего, так как макура подпирает только его шею, а голове предоставляется болтаться на воздухе. Такие футоны для спанья представляют много удобств; они легко проветриваются, сохраняют много свободного места и очень удобны при перевозке. В случае пожара они быстро свертываются и уносятся в безопасное место. Они очень дешевы и даже самые дорогие из них, набитые оческами чистого шелка, стоят дешевле наших матрацов. Зимой, когда холодно, футоны располагают вокруг "хибати", четыреугольной фарфоровой грелки, наполненной углями и горячей водой и вставленной в деревянный ящик. В первую часть ночи ногам жарко, как в печке, зато они мерзнут к утру, когда угли в грелке потухают. Японцы очень любят чистоту, - всякий японец и японка, слуга и служанка, непременно раз в день берут ванну из горячей воды, такой температуры, которой не выдержал бы ни один европеец. Путешественник рассказывает об одной такой ванне, предложенной ему любезно одним японским студентом, у которого он был в гостях; в этой ванне он чуть не сварился. Вот как он описывает это происшествие: "Ванна моего приятеля стояла на лужайке перед домом. Это была обыкновенная овальная лохань, почти одинаковой вышины и длины. Под этой ванной находится жаровня с горячими угольями, нагревающая воду, и от ея по дну лохани идет трубка, верхушка которой лежит наравне с краем ванны. Такое устройство нарочно приспособлено для того, чтобы войти в чуть теплую воду и затем сидеть все время, пока температура будет повышаться. Такие ванны, как говорят, очень полезны. "Японцы сидят там до тех пор, пока температура не дойдет до 52 градусов Реомюра. И я теперь тоже достиг в этом отношении такого же совершенства, но в то время я не имел еще никакого понятия о японских ваннах. Мне было немного неловко бежать по лугу в костюме Адама, но так как поблизости никого не было, кроме студента-японца, то я побежал и вскочил в ванну. Сначала все мне показалось прелестным - надо мной расстилалось голубое небо и теплая вода ласкала мои утомленные члены, и я сталь даже мечтать о том, чтобы навсегда поселиться в Японии. Но пока я строил различные планы, жаровня все больше и больше раскалялась и в то самое время, как я начал испытывать некоторое беспокойство и у меня явилось желание вырваться из этой горячей брони, сдавливавшей мое тело, я заметил, что студент вместе с своей женой и служанкой вышли из дома к колодцу, находящемуся недалеко от моей ванны и стали там мыть рис. Представьте себе мое положение. В конце концов, рассказчик, конечно, боясь быть окончательно сваренным, выскочил из ванны, невзирая ни на своих хозяев, ни на пришедших к ним в гости англичан. Кроме ванн, которые японцы берут ежедневно, они, как мы видели выше, часто совершают молитвенные омовения у ворот храмов и у священных водопадов. Кроме того, в Японии находится много мест, славящихся горячими и минеральными источниками, куда съезжаются и сходятся японцы для поправления своего здоровья. Из таких источников особенно знаменит Кусатсу, самый модный и наиболее посещаемый курорт, воды которого прекрасно излечивают ревматизм и подагру. ЯПОНСКИЕ ПРАЗДНИКИ Празднование Нового Года, как одного из главнейших японских праздников, обставлено большою торжественностью и продолжается очень долго, в течение двух недель, начинаясь 1-го января нового стиля. В этот день все делают друг другу визиты и обмениваются подарками. Старая Япония и главным образом народ, кроме того, празднует Новый Год 1-го февраля по старому стилю, и он празднуется ею еще третий раз по китайскому календарю, причем день его празднования находится в такой же зависимости от луны, как наша Пасха и потому бывает переменным. В первые три дня Нового Года у императора и императрицы назначается прием, в первый день для принцев и принцесс царской крови, высоких сановников государства и представителей иностранных держав. Затем в нисходящем порядке степеней следуют все те, кто, обладая каким-нибудь титулом, имел честь быть зачисленным в списки избранников, имеющих доступ ко двору. Этот прием имеет исключительно официальный характер и все, кто принимают в нем участие, бывают в восторге, когда по истечении этих томительных трех дней им можно присоединиться к обыкновенным смертным и веселиться вместе со всеми. Во время этого праздника все обмениваются визитами с своими родственниками и близкими друзьями, что же касается более далеких, то они не пользуются для этой цели, как мы, литографированными карточками, а посылают преисполненные всяких утонченных любезностей поздравительные открытые письма. Визиты сопровождаются подарками, всякий визитер приносит с собой какой-нибудь подарок, большею частью из съестного, но можно дарить что угодно, хотя бы даже деньгами. Дарятся ящики с яйцами, "Kasutera" (особый сорт пирожного), вино, пиво, также и принадлежности костюма. Вследствие изобилия подарков, они могли бы накопляться сверх меры, если бы не существовало обычая пускать их в оборот, так, напр., когда какая-нибудь хозяйка дома получает слишком много ящиков с яйцами, она вынимает карточки приславших их, вставляет свои собственные и отправляет их в свою очередь в виде подарка своим друзьям. Таким образом, яйца могут путешествовать от одного к другому в течение двух недель, от чего, конечно, в значительной степени может пострадать их свежесть. Зная это, поставщики продуктов для сохранения своей репутации вкладывают свои карточки в ящик с яйцами и пирожным с обозначением дня, в который они куплены. Торговцы тоже приходят поздравлять в этот день, презентуя различные образчики своих товаров в количестве, пропорциональном забору покупателя. Новый Год знаменуется в области кулинарного производства двумя кушаньями, которые приготовляются специально для этого дня: mochi и shirozaki. И то и другое очень вкусно. Mochi приготовляется из вареного риса, который растирается в ступке, пока не превратится в однородною массу, затем ему придается форма длинного хлеба, который режется ломтиками и сушится, пока не образуется тонкая корка, после чего он поджаривается. Shirozaki - это саке особого рода, белого цвета и густой консистенции. Этот напиток делается из риса, он сладок на вкус и полезен. Кроме праздника Нового Года в Японии есть еще несколько праздников , как напр., народный праздник змеев, празднующийся весной. В этот день в определенном месте города, где устраивается нечто вроде ярмарочных палаток, собирается народ. Большинство приносить с собой своих змеев самых разнообразных цветов пускает их. А. А, Черевкова, автор интересной книги "Очерки современной Японии", присутствовавшая на одном из таких праздников, описывает его таким образом: "За ярмаркой открывается возвышенная, волнистая площадь, покрытая тысячной толпой. Справа и слева от этого плоскогорья - две глубокие долины, над которыми носятся тысячи бумажных змеев - белых, красных, голубых, с драконами, с изображением луны, солнца, людей и животных. Все они прыгают, вьются, изгибаются, стараясь перерезать друг другу покрытую стеклянным песком нить, к которой они привязаны, и низвергнуть противника в пропасть. Хотя змеи эти имеют около полусажени в квадрате, но они кажутся совсем маленькими, благодаря той высоте, на которой они парят. Искусство состоит в том, чтобы перерезать змей противника, а самому остаться невредимым. Перерезанные воздушные змеи медленно спускаются в долину, как бы испуская последит вздох, и кучи мальчишек и парней, приходящих из соседних селений, вооруженные огромными вилообразными бамбучинами, в перегонку стараются поймать на лету добычу, причем зачастую вступают между собой в свалку до тех пор, пока с облаков не спустятся опять несколько погибших героев, чтобы прекратить старую распрю для начала новой. Пускание змей - собственно детская забава, но здесь иногда видишь солидных отцов семейства, занимающихся таким, по-видимому, неподходящим им делом. Это уже любители-специалисты, доходящее в своем искусстве до виртуозности. Кругом спортсменов кишит тысячная толпа, усыпавшая своими палатками, циновками, коврами все четыре холма, образующие группу Компира-ямы и все пространство между ними. Повсюду идет пир горой, потому что на этот праздник приходят с утра и проводят здесь целый день с чадами и домочадцами. Часто в этих палатках слышны пение и музыка. Все они устроены так, чтобы можно было, сидя в них, следить за перипетиями змеиной борьбы и любоваться видами гор и долин". (А.А. Черевкова. Очерки современной Японии. С.-Петербург, 1898 г., стр. 42-43). Кроме вышеупомянутых праздников существуют еще праздники цветов, празднуемые в дни расцвета того или другого растения. ЯПОНСКИЕ УВЕСЕЛЕНИЯ, ЗРЕЛИЩА, МУЗЫКА И СПОРТ В числе народных японских увеселений первое место занимает театр; всякий мелкий ремесленник готовь урезывать себя в пище и в самом необходимом, чтобы иметь возможность доставить себе это развлечение. До последнего времени высшие классы общества мало посещали театр и если ходили, то по большей части переодетыми. Но тем не менее зрелища эти процветали, как процветают до сих пор. Актеры, к которым прежде относились с нескрываемым презрением, в настоящее время приняты в лучших домах. (Нужно заметить, что в Японии для счисления различных лиц и предметов употребляются различные слова. Напр., люди считаются так: ichi nin, ni nin, san nin, а все живые существа за исключением птиц и людей имеют другое счисление: ip piki, ni biki, sam diki и т. д. Актеры тоже считалась по последнему способу - и одно это уже достаточно указывает на то печальное положение, какое они занимали в обществе.) После войны в особенности театр достиг высшего развития, что отразилось на повышении цен, хотя и теперь нельзя сказать, чтобы восемь шиллингов было дорогой платой за ложу на представлении, продолжающееся в течение двенадцати часов. В настоящее время в Японии труппа бывает смешанная, и женщины появляются вместе с мужчинами на подмостках, что, вероятно со временем послужит к смягчению грубого реализма японских пьес. Японский театр чуть ли не единственное место, где можно изучать нравы старой Японии. Хотя он и придерживается многих старых и смешных традиций прежних дней, тем не менее он дает точное воспроизведение давно забытых нравов и обычаев. Актеры говорят на архаическом языке с такой ужасной интонацией, которую вы нигде не услышите, кроме сцены. "Если вы попробуете в течение полминуты, - говорит Клаус Лудлов Броунель, - подражать звукам, издаваемым местными актерами, у вас непременно сделается бронхит. Взгляните на актера, когда он говорит свой патетический монолог, как напряжены его вены - кажется, что вот-вот сейчас брызнет кровь из всех пор его лица. Он страшно вращает глазами в разные стороны и закатывает их так, что только видны одни белки. Это делается обыкновенно в тех случаях, когда актер хочет показать себя дерзким и злым. Мимика актеров, в особенности тех, кто изображает королей и королев, в высшей степени комична. Так, например, королям не позволяется ходить, как обыкновенным смертным, и они должны торжественно маршировать перед публикой. Нам пришлось быть на одном представлении, где в числе действующих лиц значился и китайский император. Когда ему нужно было пройти через сцену, то для большего величия он так высоко поднимал свои ноги, что они чуть ли не касались его подбородка, и при этом страшно ворочал глазами. Такие преувеличения в особенности часто встречаются в батальных сценах. Японские актеры долго и мучительно умирают. Они шатаются, но в них продолжают стрелять из лука, и эта стрельба продолжается до тех пор, пока тело их сплошь не покрывается стрелами. Бутафорская кровь льется повсюду, но зрителям этого мало. Раненые должны корчиться в судорогах, кататься по полу и изображать всевозможные предсмертные ужасы для удовольствия публики. Японская сцена освещается следующим примитивным и оригинальным образом: один из актеров, одетый в черный плащ с капюшоном, держит в руках бамбуковую палку с зажженной свечкой на конце, которую он и подносит очень проворно, по мере надобности, к лицу то одного, то другого актера. Сначала это надоедает, но мало-помалу привыкаешь к присутствию этого черного эльфа на сцене и даже совсем перестаешь замечать его. Оркестр тоже вначале действует на непривычного человека отвлекающим образом. Он помещается в одном из концов сцены за ширмами, которые скрывают лица участвующих, но не смягчают дисгармонию звуков. Музыка и пение продолжаются беспрерывно все время, пока поднят занавес. Эти песни не поддаются никакому описанию и представляют нечто среднее между визгом поросенка и стоном погибающей души. Но, прослушав такую музыку несколько раз, начинаешь привыкать к ней и находишь, что она даже подходит к представлению в демонических и батальных сценах. Общий вид японской сцены такой же, как и сцены обыкновенных заграничных театров. Зрители выражают свое одобрение не аплодисментами, а вызыванием имени актера. Представление начинается в восемь часов утра и продолжается до восьми часов вечера, хотя в различных театрах представления происходят в различное время. Некоторые из театров открываются только вечером. Пол пустого театра напоминает собой шахматную доску - в партере нет стульев и все пространство разделено на четырехугольники, отделенные жердочками, отстоящими на один фут от земли. В каждом таком четырехугольнике помещается с полдюжины зрителей. На балконе очень часто бывают устроены ложи. Обыкновенно в деревне зрители берут с собой котелки с чаем и закуску, а также бутылки с саке, в городах же близлежащие чайные дома доставляют всевозможные прохладительные напитки и еду за умеренную цену. Во время антрактов зрители заходят в чайный дом, куда также заходят актеры, и все вместе распивают саке. Актерам всегда подносятся подарки, так же, как и гейшам. В это же самое время разносчики предлагают остающимся в театре зрителям различное питье и закуски. Само собой разумеется, что все курят, не спрашивая на это никакого разрешения, относительно одежды и поведения допускается также полная свобода и непринужденность. Нередко случается видеть, как кто-нибудь из публики свертывается на полу клубочном, чтобы немного подремать..." Когда акт кончается, человек, стоящий около занавеса, уведомляет об этом публику ударами деревянных колотушек. Как только занавес падает, дети бегут на сцену и начинают весело играть в пятнашки. Иногда они залезают и за кулисы посмотреть, что там делается. Никто не обращает на их проделки никакого внимания и не делает им никаких замечаний; сцена предоставляется в их распоряжение, пока человек с колотушками не даст сигнала к поднятию занавеса. В японских драмах масса бесконечных монологов, действие довольно слабо и всегда символично. Декорация и бутафория очень просты, так, напр., когда в пьесе одно из действующих лиц должно быть съедено крысами, из-за кулис выходит толпа людей, одетых в черное, с палками, на конце которых вырезаны из дерева большие крысы; приговоренный читает молитву и крысы исчезают. В другой пьесе герой приговорен к расстрелянию, но стрелы должны сами отскочить от него и попасть в стреляющего. Снова появляются те же самые черные люди, вынимают дротики из-под ног героя и бьют ими стрелков, падающих мертвыми. Но в настоящее время можно видеть, как эти наивные народные увеселения прерываются манифестациями студентов, собирающихся большими группами и в самых торжественных местах разражающихся смехом. Кроме настоящих театров, в Японии прямо на улицах существует масса увеселений для народа в лице драматических певцов, рассказчиков романтических и комических историй и разнообразных декламаторов, которые передают в оригинальной форме различные биографии и исторические факты. Их можно встретить повсюду, в больших же городах есть целые улицы, занятые такими увеселительными местами, где при знакомстве с языком и с нравами японского народа можно превесело проводить время с утра и до 1 или 2-х часов ночи. К числу народных развлечений относится также зрелище японской борьбы, называемой sumo. Она происходит следующим образом: в середине самым примитивным образом устроенного цирка, наполненного массой сидящих на земле людей, красуется на небольшом земляном возвышении нечто вроде крыши палатки на четырех столбах, под которою на земле очерчен круг, служащий ареною борьбы. По знаку одного из членов жюри, одетого в старо-японское платье, стоящий у входа глашатай в широких шароварах колотит деревянными палочками одна о другую и вызывает борцов. Первым номером ставится обыкновенная борьба силачей. На арену выходят два толстых гиганта - иначе их назвать нельзя. Они за исключением небольшого передничка совершенно наги и тело их густо смазано салом. Все они суеверны и для достижения необходимого веса считают нежным употреблять особенную пищу... Герои враждебных сторон, выходя на арену, очень важно приветствуют друг друга поклонами, потом, показав публике свои мускулы, становятся в боевую позицию и, положив друг другу на плечи свои руки, долго смотрят один на другого, затем схватываются и снова отступают, чтобы напиться воды и сделать передышку. Спустя некоторое время они снова вступают в борьбу до тех пор, пока кто-нибудь из них не одержит верх. Для иноземного наблюдателя это зрелище, как гимнастическое упражнение, не имеет никакой цены и не представляет почти никакого интереса. Борьба jujutsu гораздо интереснее; победа в ней основывается не на грубой силе и весе, а на ловкости и точном знании анатомии человеческого тела. Цель этой борьбы состоит не в том, чтобы вытолкнуть противника из круга, как в предыдущем случае, а в том, чтобы лишить врага возможности наносить удары. На борцах надеты короткие панталоны и легкие куртки - ноги их босы. Они пользуются в этой борьбе всевозможными truc'ами, нанося удары не только руками, но и ногами, стараясь попасть в нерв или в особенно чувствительное место, и повалить противника. Ловкость ног, обнаруживаемая при этом японцами - изумительна: она зависит от большой подвижности их костей и сочленений, которые вследствие отсутствия извести в потребляемой ими воде более эластичны и гибки, чем наши. Самым замечательным моментом борьбы является отбрасывание противника одной рукой на большое расстояние. Это, конечно, становится возможным только после усиленных упражнений и при условии гибкости костей и сочленений, иначе такой прыжок не обошелся бы без перелома костей и тяжелых вывихов. Отброшенный падает обыкновенно на спину, выставляя для опоры руку и затем снова вскакивает на ноги. Кроме этого, существует еще много других очень сложных приемов этой борьбы, образующих особую гимнастическую науку, преподаваемую в японских кадетских корпусах и других военных школах". К числу развлечений японца относятся также и занятия всевозможного вида спортами. Вот описание охоты на уток: "В садке плавало до двухсот уток. Им там не было тесно и, по-видимому, их хорошо кормили и они были довольны своим положением, но, если бы им пришла охота поискать лучших условий жизни, все равно они не могли бы этого сделать, так как садок был окружен клеткой. Двое из помощников нашего хозяина вошли в клетку и встали на маленьких плотах, затем они повели шестами по краю садка и подняли решетки, открывшиеся в каналы, идущие по разным направлениям из клетки. Наш хозяин дал каждому из нас шест с сеткой на конце и поставил нас на позиции на противоположных концах канала. Когда мы стали на назначенное для нас место, он крикнул: "Soroshii", вслед за тем раздалось кряканье и хлопанье крыльев. Люди, стоявшие на плотах, загоняли уток к решеткам и затем в каналы. Нашей задачей было зацепить их сеткой или в то время, когда они плыли, или когда поднимались из каналов. Таким образом нам удалось поймать сорок или пятьдесят штук до захода солнца. Несколько штук мы употребили в пищу, остальных пустили в клетку". Спустя некоторое время автор со своим приятелем отправился вместе с хозяином Куро к дяде его, живущему на западном берегу, где они могли настоящим образом поучиться 'Jakudori", т.е. охоте с сетками на уток. В этой охоте кроме вышепоименованной компании принимали участие и члены одного охотничьего общества. Каждый из участников охоты получил нумерок с обозначением места, на котором он должен был стоять два утра и две ночи, после чего он должен был перемениться своим нумерком с кем-нибудь из своих товарищей, а тот, в свою очередь, тоже, таким образом, чтобы шансы всех относительно места были одинаковы. "В четыре часа дня, - говорит автор, - все охотники, в числе двадцати человек, одетые в старо-японский костюм, в соломенных сандалиях и гигантских соломенных шляпах, завязанных под подбородком, держа в руках палку, на которой болталась сетка, двинулись к месту охоты. Как только вы увидите уток, - сказал нам хозяин, когда мы заняли места, - держите ваши палки наготове, и таким образом, чтобы отверстие сетки было направлено в сторону птиц. Если вы сумеете сообразоваться со скоростью и направлением их полета - вы можете быть уверены в успехе. Вон они летят! Будьте готовы!" "Мы все низко нагнулись, держа в руках наши палки, и спустя минуту раздалось оглушительное кваканье, а сетки замелькали в воздухе. Охота была очень успешна. Я научился закидывать сеть, и чуть было не поймал великолепной утки. Мой приятель поймал селезня, наш хозяин поймал три утки, а его дяди - пять, сделав, так называемый double, т.е. одним взмахом сетки поймав двух птиц. На следующий день наш хозяин, Куро, предложил нам поехать в Ното и поохотиться на "yama Kujira". "Kujira" значит кит, а "yama" значит "гора". Нам казалось в высшей степени странным, какое отношение киты могут иметь к маисовым полям и к горам. Так как мы сами не могли ответить на этот вопрос, то за разрешением этой загадки обратились к Куро. Как, вы не знаете, что значит горный кит!.. Название это очень древнее и дано лет полторы тысячи тому назад буддийскими священниками оленю. Происхождение этого названия описывается таким образом: когда первым буддийским священникам надоело есть все одну и ту же рыбу и овощи и им захотелось мяса, то один из них нашел способ для избежания на будущее время такого однообразия. "Нам возбраняется есть мясо животных, но мясо кита находится в списке дозволенной пищи. Если мы будем называть оленя горным китом, то можем есть его сколько угодно... Ното действительно оказалось интересным местом охоты; мы охотились на оленей, фазанов, на медведей и диких кабанов. Охоты по большей части были удачны и оставляли нам массу удовольствия. Мы занимались также и рыболовным спортом на западном берегу. Ловля лосося и форели производится таким же образом, как в Англии, только в Японии употребляют маленьких рыбок как приманку. Куро познакомил нас еще с одним общепринятым в Японии способом ловли рыбы при помощи бакланов. Мы отправились следующей же ночью по реке в небольшой парусной лодке, на одном конце которой был разложен костер, а на другом конце на ременных вожжах были привязаны бакланы. Два человека смотрели за ними, направляли их, разъединяли их, когда они собирались в кучу и опорожняли их мешки, когда они наполнялись доверху. У каждой птицы на шее было надето кольцо, которое не давало возможности глотать крупную рыбу, и вокруг тела находилась повязка с ручкой наверху, при помощи которой можно было опускать птицу в воду и вынимать ее обратно. Людям, управлявшим птицами, было очень много работы, потому что им приходилось направлять шестнадцать ремней с шестнадцатью алчными, голодными птицами, рассыпавшимися по разным направлениям. Огонь на конце лодки служил приманкою для рыб, поглощавшихся бакланами в огромном количестве, приблизительно наши птицы ловили по сто рыб в течение часа. Мы принимали также участие и в охоте на обезьян, сражаясь против них оружием, которое уложило в гроб многих хороших людей, а именно опаивая их саке. Обезьяны любят саке так же, как и люди и так же, как некоторые из этих последних, не умеют вовремя остановиться при употреблении этого напитка. Подойдя к тому месту, где мы рассчитывали встретить обезьян, мы расставили под деверьями выдолбленные из тыкв чашки и наполнили каждую из них на один дюйм саке. Затем мы удалились на некоторое время. Вернувшись назад, мы застали четырех еле двигающихся и совершенно пьяных обезьян; что же касается до оставленных нами чашек с саке, то они все были опорожнены дочиста"... (Продолжение следует) Примечания составителя (1904 г.) 1) Кодекс чести самураев, так называемый Бушидо, служит доказательством высоко развитого рыцарского духа этой касты. ***** ******* ***** Публикуется по: Очерки Японии. СПб, 1904, с. 3-34, 78-83, 96-99. Примечания, добавленные при публикации (2002 г.) [1] В современном написании - сёгун. [2] Синтоизма. [3] Здесь явная неточность. Императорская система в Японии, конечно, продолжала существовать и в XVI веке. Что касается "одного из японских государей", то здесь имеется в виду один из объединителей Японии, военный правитель страны Тоётоми Хидэёси (1536-1598), организовавший в конце XVI века поход в Корею, который, однако, закончился для японских войск неудачей. [4] Токугава Иэясу (1542-1616). [5] Порт Иокосука. [6] Остров Кюсю. [7] Тогдашнее название самого крупного острова Японского архипелага. Теперь этот остров называется Хонсю, а название "Ниппон" закрепилось в японском языке за страной Японией в целом. [8] Теперь - остров Хоккайдо. [9] Остров Сикоку. [10] Модзи. [11] Пусана. [12] Миядзимы.
##### ####### ##### |
|||||||
НАЧАЛО
НОВОСТИ
ОРЯ
ПИШЕМ!