|
|
ШЕДЕВРЫ ЯПОНСКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ В ПЕРЕВОДАХ АЛЕКСАНДРА ДОЛИНА
ИЗ ПОЭЗИИ ВАКА IX – нач. X вв.
АРИВАРА-НО НАРИХИРА
При виде цветущей вишни в усадьбе Нагиса
Если б в мире земном
вовсе не было вишен цветущих,
то, быть может, и впрямь
по весне, как всегда, спокойно,
безмятежно осталось бы сердце…
***
Сложено в третью луну в год с «добавочным месяцем»
Вишни в полном цвету.
Хоть лишний прибавился месяц,
удлинилась весна,
разве могут сердца людские
насладиться вдоволь цветеньем?..
***
Посылаю песню с влажной от дождя веткой глицинии, что сорвал я в день на исходе третьей луны
Под дождем я промок,
но сорвал цветущую ветку,
памятуя о том,
что весна окончится скоро,
что цветенье недолговечно…
***
Песня, отосланная с цветами хризантем, что попросил один знакомый для своего сада
Коль посадишь цветы,
они расцветут непременно,
только осень придет,
и пускай лепестки опадают,
лишь бы корни в земле не сохли!..
***
Сложено на тему «Осенние листья плывут по течению реки Тацуты» при созерцании картины на ширме в покоях Государыни Нидзё, когда она называлась Родительницей наследника престола
С незапамятных лет
никогда не видали такого,
с Века грозных богов –
речка Тацута по теченью
сплошь покрыта густым багрянцем…
***
Сложено на праздничном пиршестве во дворце Кудзё по случаю сорокалетия канцлера Хорикавы
Вешней вишни цветы!
Молю, поскорей заметите
все тропинки в горах,
чтобы в эти чертоги старость
никогда не нашла дороги…
***
Как-то раз Нарихира пригласил одного или двух друзей отправиться с ним в путешествие в Восточный край Адзума. Достигнув места под названием Яцухаси, что в провинции Микава, они сошли с коней и присели в тени деревьев, плененные зрелищем цветущих у реки ирисов, и тогда Нарихира, изливая чувства, навеянные странствием, сложил песню-посвящение, в которой каждая строка начиналась буквой из слова «ирису»:
Их парчовая ткань
Роскошным нарядом подруги
Искушает мой взор –
Сколь тоскливо на сердце нынче
У того, кто избрал скитанья!
***
Когда Нарихира подъехал к берегам реки Сумида, что протекает между провинциями Мусаси и Симооса, он и спутники его, погрузившись в печальные воспоминания о столице, сошли с коней. Созерцая реку, каждый из них подумал: «Сколь же долог был пройденный путь!» Перевозчик торопил их, поскольку вечер был уже близок. Когда все уселись в лодку, готовясь отплыть, не было среди них ни единого человека, кто не тосковал бы по оставленной столице. Тут увидели они белую птицу с красным клювом и красными ногами, что плескалась у берега. Им не доводилось прежде видеть таких птиц в столице, и никто не знал, как называется она. Спросили перевозчика, что это за птица, а он ответил: «Столичная птица!» Услышав его слова, Нарихира сложил песню:
Коли имя твое
и вправду «столичная птица»,
не томи, дай ответ –
как живется в столице милой
той, о ком в пути я тоскую?..
***
Однажды, когда Нарихира охотился с принцем Корэтакой, они сошли с коней на берегу потока, что назывался Небесная Река. За вином принц молвил: «Поднеси-ка мне чарку с песней на тему “Прихожу к Небесной Реке”», – и Нарихира сложил такие строки:
После дня, что провел
в охотничьих праздных забавах,
на ночлег попрошусь
без стесненья к Деве-Ткачихе –
ведь пришел я к Реке Небесной!..
***
В день состязаний по стрельбе из лука в манеже государевой стражи Правого крыла Нарихира заметил за занавеской кареты, что стояла напротив, неясный лик дамы и, сложив песню, отослал ей:
Разглядеть не могу,
хоть не вовсе сокрыты от взора
милой дамы черты,
что пленили бедное сердце, –
этот день проведу в томленье…
Ответ
Для чего же гадать,
знакома я иль незнакома?
Пусть подскажет любовь –
разгораясь пламенем в сердце,
пусть ко мне озарит дорогу!..
(Неизвестный автор)
***
Песня, сложенная в пору весенних дождей в начале третьей луны и посланная даме, с которой тайно встречался
То ли явь, то ли сон –
коротаю весенние ночи
под завесою грез,
от зари до зари вечерней
бесконечный дождь созерцая…
***
Нарихира навещал даму, жившую в Пятом восточном квартале. Поскольку то были тайные визиты, он не мог являться через главные ворота усадьбы, а пробирался через пролом в глинобитной ограде. Посещения его столь участились, что хозяин дома прослышал о них и поставил в засаде у тропинки стражу. Придя по обыкновению ночью, Нарихира принужден был вернуться, так и не повидавшись с дамой, о чем сложил песню:
Если б каждую ночь
те стражи заветной тропинки,
что меня стерегут
на пути к обители милой,
беспробудным сном засыпали!..
***
Послание даме после ночного свидания
Мимолетен был сон
той ночи, что вместе с тобою
я однажды провел, –
все мечтаю вернуть виденье,
но оно стремительно тает…
***
Песня, сложенная Нарихирой от лица одной дамы из его усадьбы, когда он услышал, что Фудзивара-но Тосиюки, с которым та дама состояла в связи, прислал ей письмо со словами: «Я хотел бы навестить тебя, но боюсь, пойдет дождь».
Не решаясь спросить,
гадаю, сомненьем объята, –
любишь ты или нет?
Только дождь, что льет все сильнее,
разрешит наконец сомненья…
***
Нарихира втайне посещал одну даму, которая жила в западном флигеле дворца Государыни из Пятого квартала, но вскоре после десятого числа десятого месяца она переехала. Сколько он ни расспрашивал, куда подевалась та дама, никто ему не говорил, и он даже не мог послать ей весточку. Следующей весной, когда слива была в полном цвету, дивной лунной ночью Нарихира, влекомый воспоминаниями о былой любви, отправился в тот флигель, распростерся в комнате на полу и там, в ожидании, пока луна склонится к краю небосвода, сложил эту песню:
Будто бы и луна
уж не та, что в минувшие весны,
и весна уж не та?
Только я один не меняюсь,
остаюсь таким же, как прежде...
***
Все таилась любовь,
что, словно колосья мисканта,
зрела в сердце моем, –
и сегодня узами чувства
связан накрепко я с любимой…
***
Слабея, на ложе болезни сложил он эту песню:
Доводилось и мне
слыхать о пути без возврата,
что нас ждет впереди, –
но не чаял, что нынче-завтра
тем путем мне пройти придется…
***
Послано с парадным верхним облачением мужу младшей сестры жены
На лугах и в полях,
куда ни посмотришь, повсюду
выделяется он,
ярко-белый меж трав зеленых, –
воробейник в пору цветенья…
***
Однажды, когда Государыня Второго квартала была известна еще как Госпожа Опочивальни из Восточного флигеля, она совершила паломничество в святилище Оохарано. По этому случаю Нарихира сложил песню
Ныне как никогда
о Веке Богов достославных
нам напомнить должно
то святилище в Оохаре,
что стоит на горе Осио…
***
Вид осенней луны,
увы, не приносит отрады!
Убывает она,
прибывает ли ночь от ночи –
мы меж тем под луной стареем…
***
Однажды Нарихира сопровождал принца Корэтаку на охоту. Вернувшись домой, они веселились и пили вино всю ночь. Принц, изрядно выпив, собрался на покой, как раз когда луна одиннадцатой ночи уже готова была скрыться с небосвода, и по этому случаю Нарихира сложил песню:
Светом полной луны
я еще не успел насладиться,
но заходит она –
о, когда бы исчезли горы,
чтобы скрыться ей было негде!..
***
Сложено у водопада Нунохики, когда все собравшиеся там сочиняли стихи
То ли кто-то и впрямь
жемчужины с нити срывает,
не дает нанизать,
то ли слишком рукав мой узок,
и на нем не держатся брызги…
***
Когда Ки-но Тосисада собрался в провинцию Ава, чтобы занять должность вице-губернатора, Нарихира решил устроить для него прощальную пирушку и пошел в дом Тосисады сказать, что ждет его вечером. Однако Тосисада куда-то отлучился и не возвращался допоздна. Тогда Нарихира оставил ему эту песню:
Ах, теперь я узнал,
как тяжко гнетет ожиданье!
Ни к чему уезжать –
право, нужно тебе остаться,
чтоб почаще видеться с милой…
***
В пору, когда Нарихира часто посещал дворец принца Корэтаки, принц принял монашеский постриг и переехал в селенье Оно. В первую луну Нарихира отправился повидать его. Селенье лежало у подножья горы Хиэй и было укрыто глубоким снегом. С трудом проложил Нарихира тропу к хижине и нашел там принца, который выглядел утомленным и несчастным. Вернувшись в столицу, Нарихира послал ему такую песню:
Или это лишь сон?
Да мог ли я в мыслях представить,
что настанет пора –
и на встречу с тобой, повелитель,
побреду я через сугробы!..
***
Живя в Фукакусе, Нарихира послал одной даме эту песню, уведомляя ее, что собирается уезжать в столицу
Может быть, навсегда
я покину родное селенье,
где провел столько лет, –
и Фукакуса превратится
в луг, поросший густой травою…
Ответ
Стану я на лугу
перепелкою горестно кликать –
пусть проходят года,
но когда-нибудь ты вернешься
поохотиться вновь за мною!..
***** ******* *****
Вернуться на страницу "Шедевры японской классической поэзии в переводах Александра Долина"
|
|