|
|
Н.И. КОНРАД.
КУРС ЛЕКЦИЙ ПО ИСТОРИИ ЯПОНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ЭПОХИ МЭЙДЗИ (1868-1912)
(10)
III
Японо-китайская война 1894-95 гг. знаменует собой окончание первого большого периода в жизни новой капиталистической Японии. Победа на внешнем фронте, положившая начало «грабежу соседей», принесшая с собой упрочение международного положения, соединенная с хозяйственным и политическим укреплением внутри, открывала перед японской буржуазией новые и широкие перспективы. Внутри страны лежала масса неиспользованных возможностей: хозяйство могло расти и расширяться в сторону все прогрессирующей индустриализации. Во вне маячили иностранные рынки, прежде всего, китайские. Окрыленная эффектом первой военной победы, солидно подкрепившаяся золотым питанием в виде китайской контрибуции, молодая буржуазия становится еще более предприимчивой. Внутри идет реорганизация промышленности, переоборудование ее по «последнему слову техники»; во вне все напористей становится движение в сторону Кореи, этих ворот в Китай, базы для закрепления на материке, арены соперничества и будущей борьбы с Россией. Этот период подъема, оживленной деятельности, планов, мечтаний длится до самой русско-японской войны. И эти 10 лет – есть также особая полоса в развитии литературы и, прежде всего, в развитии поэзии.
Первая попытка нащупать пути создания новой поэзии была сделана, как указано выше, еще в 1882 г. «Сборник новых стихотворений» верно оказался брошенным не на каменистую почву: в последующие затем годы появилось несколько таких «Сборников». Однако только перед самой войной обнаружилось некоторое укрепление позиций новой поэзии: новые стихи стали читаться не только ближайшими друзьями и поклонниками поэтов, но и кое-какими читателями. Иными словами, новая японская поэзия хоть и медленно, но все же созревала.
Этим своим созреванием она во многом обязана Западу. Переводы, оплодотворившие японскую прозу, форсировали и развитие поэзии. Много сделал на этом поприще Мори Огай, в то время глава литературного объединения «Синсэйся», издавшего свой журнал «Синсэй» (Новый голос); своими переводами немецких стихов он показал, как надо перекладывать чужую поэтическую речь на японские стихи, новые по строфической форме, но не нарушающие традиционных особенностей метрической стороны японского языка. Главное же, он способствовал ознакомлению с новой по содержанию поэзией и в этом – наибольшее значение его деятельности. Помогли и теоретические споры, в частности, поднятые статьей Бимё «О японской лирической поэзии», теоретическими работами Огай и др. Толчок, данный всем этим, привел в движение целую группу молодых поэтов, из которых выделились и заняли первенствующее положение двое: Китамура Тококу – основатель литературной группы журнала «Бунгакукай» (Литературный мир) и Накамия Байка, также примкнувший к этой группе. Основное направление этой школы японская критика того времени окрестило «романтическим идеализмом». Японцы вообще легки на всевозможные звучные наименования, особенно в европейском духе и не стесняются иногда 2-3 романа обозначить названием какой-нибудь особой школы. Во всяком случае, отличительной чертой стихотворений этой группы является серьезность и вдумчивость подхода к человеческой жизни, стремление уловить в ней новое, при том не поверхностное и легко доступное, но лежащее где-то глубже. Стихотворения эти, особенно самого главы школы – Тококу, подернуты сильным налетом печали, поэт «страдает» и при всей иногда явной преувеличенности этих страданий за ними скрывается большей частью действительно искреннее чувство, хоть и выявленное в тонах сентиментализма. Эта сентиментальность, субъективный лиризм, эта серьезность, вдумчивость и отличают поэзию этих лет, особенно на фоне развлекательной, гоняющейся прежде всего за интересным сюжетом современной ей прозы. Тококу стремился даже к новой для Японии форме, пробовал писать стихотворные драмы, но успеха не имел. Одним из лучших его стихотворений считается «Спящая бабочка».
От дыханья осени сегодня утром
Изменилось как-то все кругом в природе
Тонки голоса цикад в ветвях деревьев
Грустны песни жужелиц в траве душистой
И в лесах
Даже диких уток крик стал тише, глуше
На лугах
Травы, листья и цветы затосковали.
Только бабочка одна... одна, бедняжка
На сломавшемся цветке, присев, уснула.
О, уже пришла, уже настала осень,
И осенний вид облек все в поднебесьи
Муравьи в испуге ищут где б укрыться
И, свернувшись, змеи заползают в норы.
И жнецы
Убирают рис с утра еще при звездах
Дровосеки
Забывают про луну, к зиме готовясь.
Бабочка, о, бабочка, бедняжка.
Как на сломанном цветке заснуть могла ты?
Но и сломанный цветок, тобой избранный
Станет уготованным богами ложем
Раннею весной ты в свет, блуждая, вышла
Вот, до осени кружилась в опьянении
По утрам.
С тысячи цветок росой ты насыщалась.
По ночам
Проходила ты сквозь сны без сновидений.
Если бы, вот, так, как есть уйдя в Нирвану,
Вместе с сломанным цветком тебе исчезнуть.
Перевод Н. И. Фельдман
Большой известностью пользуется стихотворение Байка «Цукомоно-онна» (Старуха) на тему известного эпизода Исэ-моногатари, рисующего «даму пожилую» домогающуюся любви «младого кавалера», эпизод в одно и то же время смешной и трогательный.
Источник: Профессор Н.И. Конрад. Курс лекций по истории японской литературы эпохи «Мэйдзи» (1868-1912). На правах рукописи. ЛИФЛИ. 1934-1935 гг. Ленинград.
Публикация Марии Щербаковой (maria_scher@mail.ru)
Постоянный адрес этой страницы лекций в сети Интернет –
http://ru-jp.org/konrad_meiji_bungaku_10.htm
Постоянный адрес следующей страницы лекций в сети Интернет –
http://ru-jp.org/konrad_meiji_bungaku_11.htm
Постоянный адрес первой страницы лекций –
http://ru-jp.org/konrad_meiji_bungaku_01.htm
##### ####### #####
ОКНО В ЯПОНИЮ -
E-mail бюллетень
Общества "Россия-Япония",
# 26, 2006.09.10
http://ru-jp.org
ru-jp@nm.ru
##### ####### #####
|
|