|
|
КИОТО: ЗДЕСЬ ГОРЫ ЛИЛОВЫ, А ВОДЫ СВЕТЛЫ
Слово "Киото" (в японском произношении кё:то, ё - долгое) пишется двумя иероглифами: кё: - "столица" и то - тоже "столица". Иероглиф "то" имеет и другое чтение - мияко. Говорят, что первоначально слово "мияко" означало место (ко), где располагается священное (ми) жилище (я).
Священным жилищем в древности японцы называли обиталище синтоистских богов - ками. Позднее это слово служило для обозначения места, куда приходили поклониться ками, то есть синтоистского святилища, а затем так стали называть дворец потомка богов - японского императора. Таким образом, согласно традиционному толкованию, столица в японском смысле - это место, где расположен дворец императора, потомка прародительницы императорского дома, Великой Богини Аматэрасу (букв. "Озаряющая небо"), главного божества синтоистской религии, олицетворения Солнца и жизнеутверждающего начала.
На протяжении более чем тысячи лет, в течение которых город Киото был императорской столицей, он назывался Хэйанкё - "Столица мира и спокойствия", или просто Хэйан, "мир и покой". Город действительно расположен в тихой, идиллической местности, где, как сказал дальневосточный поэт, "горы лиловы, а воды светлы" (яп. санси суймэй). Но название столицы, конечно, выбиралось не по этим признакам…
В 792 году в этих местах впервые побывал на охоте император Камму (правил с 781 по 806 гг.). Очарованный живописностью местных пейзажей, он трижды возвращался в эти края. В двадцать второй день десятой луны 794 года, который, по утверждению астрологов, был очень благоприятным для всякого рода начинаний, император соизволил во всеуслышание произнести: "Горы и реки - это ворот и пояс этих земель, благодаря им они являют собой крепость, созданную самой природой".
Эти слова, за которыми для современного человека не кроется ничего, кроме констатации топографических особенностей киотосской котловины, в действительности определили историю этого места по крайней мере на ближайшие десять веков. Своим высказыванием император Камму указал место, где решено было заложить новую столицу страны Хэйанкё; именно с этого момента начался блистательный период в истории страны, который получил название эпохи Хэйан (794-1185).
Известно, что на заре японской истории, когда религия и политика еще не отделились друг от друга, столицы менялись с воцарением каждого нового императора. Причиной этого служило синтоистское поверье о том, что место смерти является оскверненным, а также обычай, согласно которому наследники престола должны были переезжать по месту жительства жены. Во время политических смут или при других неблагоприятных обстоятельствах также было принято переносить столицу страны на новое место. Только к VIII веку, когда Япония стала более-менее централизованным государством с императором во главе, появилась необходимость в постоянной столице, и от расточительного обычая то и дело переносить главный город отказались.
Однако первые "постоянные" столицы Японии таковыми не стали: Нара, называвшаяся в те времена Хэйдзё - "Обитель мира", была столицей лишь с 710 по 784 годы. Затем столица была перенесена в Нагаока. Однако в данном случае причиной переноса были не прежние религиозные запреты или следование традиции, а борьба за власть. Естественно, никто не решался узурпировать власть самого императора, который почитался как прямой потомок богини Солнца, но стремление обрести власть над ним, и таким образом диктовать свою волю всей стране, владело многими. Ко времени правления императора Камму самым влиятельным в стране был аристократический род Фудзивара. Считается, что главы этого рода и убедили Камму переехать прочь из Нара, где набирали силу буддийские монастыри, грозя прибрать власть к своим рукам. В Нагаока род Фудзивара еще более укрепил свое могущество и влияние на императора, не остановившись перед устранением целого ряда видных политических фигур того времени. Так, в 785 году был предательски убит главный сановник, ведавший строительством. Затем по пути к месту ссылки при загадочных обстоятельствах скончался кронпринц Савара, обвиненный в подготовке этого убийства. Долгое время после этого все смерти и болезни в императорской семье и при дворе приписывались мстительному духу опального принца…
Продолжавшиеся несчастья и вынудили императора покинуть Нагаока, которая была главным городом лишь в течение десяти лет, с 784 по 794 г., в поисках места для новой столицы.
Не последнюю роль в выборе места для нового стольного города сыграл ряд ландшафтных особенностей, которые необходимо было учитывать, если следовать принципам фэн-шуй, разработанным еще в Древнем Китае - а в тогдашней Японии им следовали неукоснительно.
Классический китайский канон требовал, чтобы столица была с севера, запада и востока окружена горами, омывалась двумя реками и была открыта к югу, где находился бы пруд или озеро. Пруд, по китайским воззрениям, считался одной из непременных черт столичного ландшафта и олицетворял собой центральную власть. По этим же воззрениям, река, протекавшая через центр столицы, символизировала возможность раскола страны, и потому одной из первых задач при закладке Киото стал отвод рек за окраины города, так что прежде чем приступить к строительству самого города, пришлось провести непростые земляные работы.
Новая столица в плане напоминала прямоугольник, вытянутый с севера на юг: в этом направлении ее протяженность составляла 5,3 км. С запада на восток она тянулась на 4 км. К северу от центра располагался комплекс зданий государственных служб, который венчал ансамбль императорского дворца. Эта территория, занимавшая примерно одну пятнадцатую часть столицы, была обнесена стеной. К сожалению, не одно из этих зданий не сохранилось, и представление о ранней архитектуре Киото могут дать только более поздние реконструкции, в частности, строения синтоистского святилища Хэйан дзингу.
Новая столица возводилась по четкому плану. От дворцовых Ворот Красной Птицы (Судзакумон) шла строго на юг главная улица Хэйанкё - Проспект Красной Птицы (Судзакуодзи), которая делила столицу на западную, или правую (укё) и восточную, или левую (сакё) части. В обеих частях столицы было выстроено по одному крупному буддийскому храму и отведено место для одного рынка. На рынках не только торговали всевозможными товарами и продуктами, но и наказывали преступников, и даже читали проповеди…
По свидетельству официальных хроник, ширина Судзакуодзи достигала 70 метров, по ее сторонам было высажено множество деревьев ивы, которые и сейчас характерна для Киото. Следы этого проспекта сохранились в названии нынешней киотосской Улицы Тысячи Древ (Сэмбондори), которая, однако, намного более узкая, чем ее предшественница. Заканчивалась Судзакуодзи у парадного въезда в столицу - ворот Расёмон, располагавшихся посредине южной стороны окружавшего город земляного вала. Изображения двух священных животных сяти, напоминающих дельфинов, должны были внушать благоговейный трепет всякому, входившему в столицу, а пять ступеней с каждой стороны ворот - заставлять почтительно замедлять шаги.
Параллельно центральному проспекту Судзакуодзи в каждой части города было проложено с севера на юг по пять магистралей-улиц. Эти улицы пересекали девять идущих с запада на восток проспектов (дзё), причем первый и девятый проспект совпадали соответственно с северной и южной границами города. Таким образом, город был разбит на огромные строго прямоугольные кварталы. Один из них - расположенный вблизи Седьмого проспекта Ситидзё - славился огромными торговыми рядами. А Четвертый проспект, Сидзё, и поныне является самой оживленной магистралью города.
Как и сам город, усадьбы знати в Хэйанкё также имели форму прямоугольников, вытянутых с севера на юг. При планировке основное внимание уделялось правильному сочетанию архитектурного ансамбля с пейзажными садами. В этих садах в каждую пору можно было любоваться цветением тех или иных цветов и деревьев.
Внешнее окружение в хэйанских усадьбах было столь же важным, как и интерьер. Подняв легкий бамбуковый занавес, хэйанский аристократ любовался прекрасным садом и чувствовал неразрывную связь с постоянно изменяющейся природой, которая, судя по дошедшим до нас литературным произведениям, имела для него непреходящую ценность. В этих усадьбах разбивались прекрасные сады, повторявшие в миниатюре знаменитые пейзажи, в них красовались миниатюрные скалы, водопады, пруды с мостиками…
К востоку и западу от ворот Расёмон были воздвигнуты два буддийских храма - Восточный (Тодзи) и Западный (Сайдзи). Других храмов, по мысли основателя столицы императора Камму, в городе не предусматривалось (теперь мы знаем, что даже такой проницательный правитель, как Камму, предвидел далеко не все: в нынешнем Киото насчитывается несколько сотен буддийских храмов). Интересно, что судьба по-разному отнеслась к храмам-близнецам: Сайдзи давным-давно исчез с лица земли, а Тодзи по-прежнему процветает, привлекая тысячи паломников и туристов.
Оба храма были построены по велению императора, если можно так сказать, с сугубо практическим расчетом: они были призваны эффективно отражать нашествия всяческих злых сил. Считалось, что такие действия, как непрерывное чтение монахами магических заклинаний или звон храмовых колоколов сумеют рассеять чары любой нечисти и уберечь город от напастей.
С подобными же целями был построен и буддийский монастырь Энрякудзи на горе Хиэй. Священная для японцев гора Хиэй, или Хиэйдзан (848 м) находится на северо-востоке от Киото и из близлежащих гор уступает по высоте только горе Атаго (924 м). Решение построить здесь большой буддийский монастырь было продиктовано поверьем, согласно которому именно на северо-востоке стоят так называемые "Ворота дьявола", через которые приходят на землю эпидемии, пожары и прочие несчастья. Даже сегодня в Киото северо-восточные углы многих зданий скошены "для защиты от порчи" (механизм защиты прост: нечисть ищет привычный для себя путь через северо-восточный угол строения, но не находит его и в замешательстве остается топтаться снаружи).
Известно, что Камму, несмотря на свое, мягко говоря, сдержанное отношение к буддизму, поддержал идею строительства буддийского монастыря на горе Хиэй, лично присутствовал на проповеди основателя монастыря Энрякудзи, буддийского монаха Сайтё, и был глубоко тронут словами проповедника.
С легкой руки основателя Киото монастырь на горе Хиэй стал не только оплотом борьбы со злыми духами, но и центром, откуда по всей стране распространялось учение буддийской школы Тэндай, провозглашенное Сайтё.
Уже в начале эпохи Хэйан школа Тэндай (букв. - "Оплот небес") стала самой влиятельной в Японии. В основе учения Тэндай лежит положение "Сутры Лотоса" о двойственной сущности Будды. В Тэндай считается, что природа Вселенной, вечная и не поддающаяся выражению словами Истина, которую называют также изначальной сущностью Будды, есть лишь часть его сущности. Другую ее часть составляет все сущее - конкретные предметы, объекты окружающего нас мира, все живые существа. Все конкретное и явленное тесно взаимосвязано между собой и одновременно пронизано изначальной природой Будды. Изначальная природа присутствует также и в каждом человеке - независимо от его положения, поступков и даже нравственного уровня.
Основатель этой ветви буддийского учения монах Сайтё родился в 767 году в небольшой деревушке на берегу крупнейшего в Японии озера Бива. Как передает житие святого, с 14 лет он приобщился к монашеской жизни, а в 18 был посвящен в монахи. Сайтё начинал постигать учение Будды в Нара, на затем ушел на гору Хиэй, надеясь, что здесь, в тиши, среди природы, в результате глубокого самопогружения он скорее проникнет в суть буддийского учения, чем в процессе занятий в монастырях Нары.
Еще до основания Столицы Мира и Покоя, в 785 году, Сайтё построил на горе Хиэй хижину, в которой предавался глубокой медитации. Три года спустя он с несколькими своими последователями заложил здесь небольшой храм Итидзё Сикан-ин.
Итидзё (санскр. экаяна) значит буквально "единая колесница". Колесницей в буддийском учении называется путь спасения, а также те, кто следует этому пути. Согласно "Сутре Лотоса", "единая колесница" понимается как равенство возможности для всех в достижении нирваны и постижении истин Будды. Достигший нирваны обретает Три Благодати: мудрость, освобождение от земных страданий и превращение в будду. Эти три благодати противопоставляются трем земным горестям: суетным и плотским страстям, подвластности карме и физическим страданиям. Сайтё был убежден в том, что каждый, независимо от того, монах он или мирянин, крестьянин или аристократ, может достичь спасения. Для этого надо лишь предаваться сикан (санскр. самадхи) - так в учении Тэндай называлось состояние глубокого самопогружения, при котором достигается очищение и просветление духа, благодаря которым постигаются истины буддийского учения. Название заложенного Сайтё храма объединило, таким образом, основополагающие категории учения школы Тэндай.
В 794 году, после освящения храма Итидзё Сикан-ин, император соблаговолил лично подняться на гору Хиэй, чем создал прецедент для паломничества в этот горный храм многих августейших особ.
Скончался Сайтё в 822 году там же - на горе Хиэй. С тех пор слева от его могилы растет дерево липы, под которым, по преданию, на Будду снизошло просветление, а по правую - тиковое дерево сяра, под которым Будда ушел из своей бренной земной оболочки. В 823 году в дни траура по скончавшемуся Сайтё наследник императора Камму воздал ему большую честь, переименовав основанный Сайтё монастырь в Энрякудзи (Энряку - официальное название периода правления с 782 по 806 годы, в течение которого строился монастырь). Сайтё было присвоено посмертное имя Дэнгё дайси - "Великий мастер Учения".
Расположенная к северо-востоку от Хэйанкё гора Хиэй - не единственная, которой суждено было стать своеобразным центром буддийской духовности. Находящаяся к югу от столицы гора Коя также занимает важное место в истории японского буддизма и японской культуры. В сознании японцев она ассоциируется со столетиями наивысшего расцвета архитектуры, скульптуры, изобразительного искусства, музыки, танца, каллиграфии, со столетиями, в течение которых преобладающим в японском буддизме было влияние школы Сингон, что в переводе означает "Слово Истины" или "Истинное слово".
Течение Сингон была основано Великим наставником в Законоучении Кобо Дайси (774-835). Это имя было присвоено после смерти ученому, художнику и каллиграфу Кукаю. Доктрины Сингон основное значение придают изучению буддийских первоисточников, "подлинных слов Будды", изложенных в трех сутрах: "Дайнити-кё", "Конго-кё" и "Сосицуцудзи-кё". В первых двух сутрах Вселенная рассматривается как проявление Дайнити (санскр. Вайрочана) Будды Великого Света, который определяет сокровенную суть каждого живого существа и явления. В третьей сутре говорится о возможности постижения истин, изложенных в первых двух произведениях, посредством эзотерической практики, разъясняются ритуалы и обряды, которых в Сингон чрезвычайно много и которым придается очень большое значение.
Благодаря космическому характеру, так сказать, "солнечности" Будды Дайнити, его стали отождествлять с высшим синтоистским божеством -- богиней Солнца Аматэрасу и считать последнюю местным проявлением Дайнити.
Пышные обряды, характерные для Сингон, импонировали изощренным вкусам придворной аристократии. В связи с этим небезынтересно будет отметить, что на первых порах, когда буддизм в VI веке пришел в Японию, он, по-видимому, влиял не столько на религиозные чувства японцев, сколько на их эстетические чувства.
Статуи Будды, храмовая архитектура, сильно отличающаяся от синтоистской своею пышностью и великолепием, музыка, звон храмовых колоколов и прочее производили сильное впечатление на японцев. И не будет ошибкой сказать, что вначале буддизм коснулся эмоциональной сферы, а не умозрительной.
В эпоху Хэйан тоже большое значение придавалось эстетическим аспектам буддизма: об этом говорит хотя бы сохранившиеся в знаменитой хэйанской литературе описания богослужений, в которых значительное место занимает именно зрелищная сторона событий. Кукай в своих трудах также представлял буддизм не только как вероучение, но и как искусство, как возможность углубленного художественного видения мира.
В 816 году Кукай задумал основать на горе Коя монастырь для воспитания своих последователей. Эта местность удостоилась внимания Кукая, прежде всего, за своеобразный ландшафт: здесь над горным плато возвышалось восемь гор. Плато Коя стало для Кукая воплощением Мандалы (Тайдзокай), вмещающей в себя всю Вселенную, а восемь гор - восемью лепестками лотоса, цветка-символа Дайнити, Будды Великого Света. Не удивительно, что последователи Кукая считают, что он до сих пор пребывает на горе Ноя в состоянии глубокого самопогружения (самадхи)…
Вся история Киото - живое подтверждение старой истины о том, что лучше всех материальных предметов сохраняется в веках то, что кажется современникам изменчивым и преходящим: философские воззрения, религиозные учения, духовные ценности.
Ни одно из зданий первой, основанной императором Камму, столицы не сохранилось, не осталось ни следа от роскошных дворцов хэйанской аристократии. Но тихие проповеди людей, живших отшельниками в простых хижинах на вершинах невысоких гор, затерянных в далекой стране Японии, до сих пор находят отзвук в сердцах людей, и, значит, живут и поныне…
Евгений Кручина
Постоянный адрес этого материала в сети интернет -
http://ru-jp.org/kyoto_nachalo.htm
##### ####### #####
ОКНО В ЯПОНИЮ -
E-mail бюллетень
Общества "Россия-Япония",
# 05, 2009.02.08
http://ru-jp.org
ru-jp@nm.ru
##### ####### #####
|
|