|
|
ТЕОРЕТИКИ "НИХОНДЗИНРОН" НА ЯПОНСКИХ КУПЮРАХ
 В недалеком будущем правительство Японии планирует ввести в оборот купюры нового образца с новыми "лицами". Постепенно такие деньги вытеснят ныне существующие банкноты образца 1984 г. Интересной особенностью Японии является то, что на денежных знаках изображены теоретики "нихондзинрон" [I], великие просветители, люди, внесшие огромный вклад в формирование мировоззрения японцев в период Мэйдзи.
Почему на денежных купюрах не изображен, например, первый министр финансов этого периода или первый президент Первого национального банка? Ведь этим людям пришлось заново создавать финансовую систему Японии по западному образцу. "По результатам американской поездки заместителя министра финансов Ито Хиробуми [II] было предложено срочно провести реформы в финансовой сфере, а именно принять закон о выпуске государственных ценных бумаг, создать современные банки, наладить денежное обращение" [8, с.186] Почему не видный политический деятель или военачальник? Возможно, потому что служение идее просвещения своего народа обладает высшей ценностью. Разве не символично, что выдающиеся теоретики "нихондзинрон", вся деятельность которых была посвящена укреплению национального самоуважения, всегда со своим народом: банкнота достоинством 10 000 иен - Фукудзава Юкити, банкнота 5 000 иен - Нитобэ Инадзо, банкнота 1000 иен - Нацумэ Сосэки.
Нихондзинрон, или теория о японце заявила о себе в полный голос в период "бакумацу", ознаменованный кризисом политической власти. Всплеск национального самосознания обычно приходится на тревожные для народа времена, когда вмешательство извне служит толчком для переоценки самих себя. [III] Этот период был ознаменован растерянностью японского общества. Стало очевидно, что военное правительство "бакуфу" не в силах контролировать объективный процесс "открытия" страны, что Япония слаба в экономическом, политическом и военном отношении перед лицом западных "варваров". В это время усиливаются националистические тенденции с откровенно негативной окраской, направленной против иностранцев. Идеологической опорой отрицательного отношения к чужеземцам стало народное движение под лозунгом "соннодзёи" ("почитание императора и изгнание варваров").
Постепенно после Реставрации императорской власти в 1868 г. настроения в обществе сменились на прямо противоположные - страну захлестнул поток вестернизации. Отличительной чертой этого явления является его всеобъемлющий характер. В попытке быть похожими на иностранцев японцы превзошли самих себя. Они не ограничивались идеями отменить иероглифическую письменность. Подражали абсолютно всему, начиная с покроя платья, заканчивая государственным устройством: "Кажется, они согласились бы гулять голыми в парке Уэно, если б только так делали европейцы!" [7, с.12].
Было время, когда не принявших модных веяний европеизирования не принимали в обществе, глумились над теми, кто не переоделся в европейское платье. "Менялся внешний облик японцев: одежда, обувь, прически. В 1872 г. в европейскую одежду впервые облачились император и его приближенные... Возможно, японское правительство считало, что, переодев людей и изменив их прически, легче будет убедить иностранцев в том, что Япония уже стала цивилизованной страной" [3, с.117].
Но менялся не только внешний облик японцев, менялось представление, прежде всего о себе самих. В Японию были завезены не только крой платья, но и работы по философии, политологии и пр. Нетрудно представить, как тяжело было переработать и принять чуждые по своему происхождению философские и мировоззренческие термины, понятия, теории. О растерянности японских просветителей и попытке примирить традиционное и вновь пришедшее извне говорили, например, факты, свидетельствующие о том, что были предприняты попытки создать синтез философских идей, например, Ницше и Нитирэна [IV], либо синтез идей Будды, Конфуция, Сократа и Канта [V].
Японцы понимали всё, что к ним пришло с Запада, через призму традиционного для них восприятия мира. Значит, понимали по-другому, делали свои выводы и руководствовались своей логикой, подчас не понятной европейцу. Преподаватель Токийского университета француз Дюмолар, заметил: "...это препятствие (в мышлении - прим. автора) зависит от коренной разницы в мышлении японцев и европейцев. Все западные нации имеют в общем одну и ту же мифологию, общий запас идей, полученный ими из Египта, Греции и Рима, христианскую религию и общую политическую и социальную эволюцию, пройденную всеми народами Запада почти одинаково" [5, с.200].
Налицо столкновение цивилизаций, философских систем, но одновременно с этим - огромное желание и стремление японцев избежать участи колониальной страны. С одной стороны, было явно, что промышленный потенциал Японии не идет ни в какое сравнение с сильными государствами того времени, а с другой - японцы боялись потерять самих себя в погоне за достижением уровня цивилизованных стран. Удивительно, насколько были точны характеристики, данные Е.Г. Спальвиным [VI] происходящим в Японии переменам. В своей речи "Японский прогресс", посвященной празднованию годовщины со дня основания Восточного Института во Владивостоке (1900 г.), он отметил: "Современная Япония не представляет собой ничего определенного, установившегося, ничего цельного. Но с другой стороны, она и не представляет собой никаких контрастов. Новое, европейское принято, как надевают фрак на голое тело, или же украшают голову новым убором. Старое, японское, снято, но не выброшено" [9, с.38].
В иностранных газетах того времени о японских преобразованиях писали самые высокопарные слова. Удивлялись, что Япония за такой короткий период прошла путь капиталистического развития, который обычно занимает гораздо больше времени в других странах. Газета "The New York Times" писала в 1872 г.: "Семимильными шагами продвигается к современной цивилизации Япония, что является предметом удивления и восхищения. Сравнивая Японию с соседним Китаем, не перестаешь удивляться разнице в этом смысле. Трудно понять, как такие две похожие в своем оригинальном развитии нации, почти одинаково выглядящие, питающиеся одинаковой пищей и имеющие одинаковые привычки, как они отличаются в готовности воспринимать все новое от контактов с европейскими нациями. Столько времени было потрачено впустую, чтобы вовлечь Китай в мировую торговлю и мировую общественность, а тем временем, Япония превзошла своего соседа менее, чем за половину поколения" [16]. Газета "The North-China Herald" за 1873 г.: "Прогрессивный характер японцев - это сейчас является той темой разговоров, о которой не устают говорить" [17].
Вернемся к купюрам, на 10 000-й банкноте - портрет Фукудзава Юкити. После Реставрации в Японии появилось много общественных организаций, движений, например, "Общество политического просвещения" (Сэйкёся), "Общество определения целей" (Риссися), "Патриотическое общество" (Айкокуся) и т.д. Некоторые из них пытались использовать доктрину о японской уникальности наряду с европейскими течениями философии, такими, например, как позитивизм, утилитаризм и социальный дарвинизм. Среди всего разнообразия идеологических и партийных направлений одним из самых интересных было "Общество шестого года Мэйдзи" (Мэйрокуся), членами которого являлись люди просвещенные и настроенные на демократические реформы японского общества. Они рассматривали западные идеи с "потребительской" точки зрения, как способ достижения высокого уровня развития цивилизации.
Среди более чем 30 членов этого общества можно выделить три группы в соответствии с тем, что в каждой из них считалось прогрессивным на Западе. И что может использовать Япония, чтобы стать такой же цивилизованной страной [12, с. 1121]. Одна группа просветителей считала, что основой духовной силы и процветания Запада является христианская мораль. Такой точки зрения придерживались Нисимура Сигэки, Накамура Масанао, Сакатани Сироси. Другие члены "Мэйрокуся", как, например, Като Хироюки, Цуда Мамити, Ниси Аманэ, считали, что сила Запада в том, что европейское общество живет по законам рационализма.
Особняком среди просветителей стоял Ю. Фукудзава, которого относят к прагматикам. Он считал, что от Запада необходимо взять все, что помогло бы техническому прогрессу, развитию общества. По его мнению, в первую очередь следовало отказаться от феодальных отношений, сохранив при этом уникальность своих традиций. В целом его взгляды совпадают с оценкой Реставрации Мэйдзи, данной современниками в 1904 г.: "революция совершилась, таким образом, под знаменем консервативно-демократическим: консервативным - потому что она была направлена к охране национальной старины против вторжения европейской культуры; демократическим - потому что второй ближайшей её целью, если не для всех, то для многих её деятелей, было уничтожение феодального строя" [2, с. 758].
Многие просветители считали, что на японцев сильное влияние оказала Реставрация, что они изменились, превратились в поколение новых людей. Другие же, напротив, считали, что произошедшие события никак не повлияли на мышление японцев; данная концепция получила название "нихондзин фухэйсэцу" (теория неизменности японцев). Основной идеолог этой теории Ю. Фукудзава утверждал, что японцы после Реставрации Мэйдзи нисколько не изменились, сохранив как тяжкое наследие средневековья феодальный менталитет. Вспоминая жизнь своего отца, он в своих работах писал: "...феодальная система Японии была ничем иным как олицетворением несправедливости... при такой системе невозможно было полноценно жить, особенно для людей низкого положения, такой человек должен был жить молча, глотая обиды" [15, с. 15].
Нужно сказать, что японский народ после осознания собственной отсталости перед техническим прогрессом западных стран был охвачен смешанными чувствами. "Если сравнить интеллект японцев и европейцев, то во всём: в литературе, технике, торговле, промышленности мы уступаем. Там - паровозы, у нас - повозки, у нас - самурайские мечи, у них - ружья, там - открыты 60 химических элементов, у нас - энергия "инь-янь" и пять элементов природы, у нас - страна богов, у них - благоустройство своей страны, расширение границы своей территории. Разница в интеллекте у нас, как между быком и кошкой. Всё, что нам нужно взять у Запада - знание" [18, с.168]. Тем не менее, по мнению Ю. Фукудзава, более серьезной проблемой для японского народа было осознать свою несостоятельность как свободного гражданина. "Нас более заботит дух подчинения, основанный на власти, которую дают феодальные взаимоотношения... Постоянное существование в условиях иерархии и подчинения способствуют возникновению чувства неполноценности у японцев не только в системе собственной иерархии, но и при встрече с западной культурой" [15, с.16].
Социальная иерархия, сложившаяся в средневековый период истории, включала весь спектр феодальных отношений: крестьяне - хозяин, самураи - хозяин, человек - общественное мнение, народ - государство, сложившийся в течение многих столетий и глубоко пустивший корни в сознание народа. Фукудзава считал, что японцы, привыкшие к таким взаимоотношениям, не изменятся даже в результате влияния западной культуры. Привычка подчиняться тому, что кажется выше и лучше, взяла свое и в случае, когда японцы встретились с иностранцами. Морально-этические нормы конфуцианского учения въелись в кожу японского народа, поэтому революция только экономико-политического строя была бы недостаточной, ведь не менялось самое главное - национальный характер [VII].
Ю. Фукудзава, будучи прогрессивным человеком, отчетливо понимал сущность раболепия народа: государственная власть требовала подчинения себе и соблюдения социальной иерархии: "Косность системы состоит в том, что она не столько насаждалась правительством, сколько поддерживалась самим народом! Вот основа "характера нации", именно здесь пролегает водораздел между японцами и европейцами" [15, с. 16]. Не только готовность к подчинению, но и неумение представить себе другие взаимоотношения - вот где корень зла для японского народа. Такая ограниченность впоследствии, по мнению Ю. Фукудзава, может привести к болезненной зависимости и раболепию перед иностранцами, а затем и к развитию комплекса неполноценности. "Нация, испытывающая подобострастие перед силой, не способна на нее ответить" [15, с.17].
Иными словами, Ю. Фукудзава как никто другой понимал истинное положение вещей, предвидя всю тяжесть утверждения на мировой арене, тем не менее, призывал не пресмыкаться перед пришедшим извне влиянием. Он призывал к независимости без территориальных агрессий, к независимости духа. "Пока каждый японец не станет в душе обладать "докурицу дзисон" - независимостью и самоуважением, невозможно будет достичь независимости и всей Японии" [15, с.17]. Возможно, поэтому самая крупная купюра украшена портретом этого просветителя.
Банкнота достоинством в 5 000 иен выпущена с изображением Нитобэ Инадзо, просветителя периода Мэйдзи и Тайсё. Он, пожалуй, более всех просветителей эпохи Мэйдзи опередил время, в котором жил. Патриот и интернационалист ужились в этом человеке. Как помочь Японии перед лицом наступающих развитых стран сохранить независимость, не раствориться в общем пестром сообществе мировых держав, как сохранить и доступно рассказать остальным уникальность своей страны? И. Нитобэ совершил прогрессивные для своей эпохи шаги, он решил разговаривать с Западом его языком. Знание иностранной литературы, христианских традиций и общей мифологической системы он употребил для того, чтобы сравнить с японской культурой достижения западной цивилизации, доказывая состоятельность последней с настойчивостью, заслуживающей высокой оценки. Японский язык, который обвиняли в лексической ущербности для обсуждения абстрактных материй, И. Нитобэ защищает: "со всей своей несовершенностью, невыразительностью и громоздким синтаксисом, тем не менее, наш язык может выразить, может быть, несколько неуклюже, все идеи, которые выдумывает человеческий разум или чувствует человеческое сердце" [11, с.102].
Без устали он рассказывал, в чем красота и суть Японии, чем японцы отличаются от иностранцев, призывал к терпению в отношении к японцам, японцев же призывал учиться и изучать европейские науки, бороться со своим феодальным ограниченным видением мира.
Японцев часто обвиняли в отсутствии оригинальности мышления и копировании уже известных идей: будь то идея государственного устройства или двигатель внутреннего сгорания.
Подтверждение тому мы находим у писателя Нацумэ Сосэки, непримиримо относившегося к любому виду несвободы, считавшего имитирование слабостью духа. "Гляжу на нашу культуру, ничего не нахожу интересного, всегда чего-то недостает. Сами своих картин не пишем, отсюда и привычка многое имитировать. Хоть и не существует народа, который бы никогда ничего не заимствовал, но там, где японцы, там только подражание. Нам ни к чему сочувствие. Необходимо обретать самостоятельность!" [18, с.255].
И. Нитобэ, однако, не считает, что копирование - недостаток: "...представьте, - пишет автор, - если взять людей двух видов: имитирующего и оригинального, то японцы вместе с греками, римлянами и нормандцами будут, конечно, принадлежать к первой группе. Мы заимствовали (имитирование то же, что и заимствование) буддизм из Индии, конфуцианство и много других "измов" из Китая. Наше искусство своими корнями уходит на материк. Наши современные институты скопированы с западной модели. Мы гордимся своими имитационными способностями... Имитация - есть образование, образование в основном зиждется на имитировании... Религию или этику, искусство или литературу, несмотря на то, что они пришли из Китая и Индии, мы переделали на свой лад. Мы не только восприняли их, но и приспособили к себе" [11, с.104-105].
Его многочисленные ученые степени [VIII] и авторитет в мире дорогого стоят, если учесть, что Япония только начала выходить в мир и знакомиться с европейскими достижениями науки и философии. Тем ценнее то, что много работ И. Нитобэ написал на английском языке, стремясь, чтобы смысл сказанного по возможности искажался как можно меньше. Его знаменитая книга "Бусидо - душа Японии", написанная как сравнительный анализ рыцарства в Европе и самурайства в Японии, была в свое время издана сначала на английском языке, и только потом на японском. И. Нитобэ считает "бусидо" основой морали японского общества, так же как христианство в Европе. Но автор уверен, что христианству в Японии не удалось заменить морально-этические принципы "бусидо": "Снимите с японца налет самых передовых идей, и под ними окажется самурай" [6, с. 109].
Основные качества, которыми должен обладать настоящий самурай, не ограничивались знанием рукопашного боя и владением холодным оружием. Самурай должен быть честным в бою, порядочным и справедливым, смелым, дерзким, отважным, должен обладать чувством сострадания, чести, должен быть вежливым, искренним, не забывать о долге верности, о самообладании. В глаза бросается большая насыщенность текста И. Нитобэ параллелями и цитатами из европейских трудов по этике, истории, философии. Тем самым он заставляет нас уверовать в то, что развитие морально-этической системы бусидо шло параллельно с европейскими процессами и достигло большего. Ведь рыцарство умерло, а бусидо перешло из практического тренинга воинов в основы этики для всей нации. В итоге И. Нитобэ приходит к выводу, что "бусидо, изначально возникшее как моральный закон воинов, стал со временем источником вдохновения для всей нации в целом, хотя простолюдины не могли достичь нравственных высот, обретенных возвышенными душами, но "яматодамасий", Дух Японии, в конце концов превратился в явное выражение народного духа" [16, с. 276].
Однако автор не обходит вниманием и недостатки в системе воспитания бусидо. По его мнению, самой слабой стороной такого образования было отсутствие изучения точных наук, воины не учились абстрактно мыслить. Самураи тонко чувствовали красоту и поэзию, слагали стихи (кстати, работа над красивым почерком занимала много времени, ведь почерк - это лицо человека) [1, с. 20]. Своеобразная система подготовки привела к внутренней несвободе, умение копировать учителя (что так высоко ценилось) - к несамостоятельности. "Когда характер, а не ум, когда душа, а не голова избирались учителем предметами, которые надлежит развивать, считалось, что такой учитель есть действительно учитель по призванию" [1, с.21].
Принципы бусидо претерпели некоторые изменения со временем. Но до сих пор в Японии данное слово считается важнее бумажных обязательств. Не сохранился обряд сэппуку, - последний, кто совершил его в 1970 г., был известный японский писатель Мисима Юкио. Но по количеству самоубийств Япония лидирует по сей день. Выдержка и самообладание, вежливость и учтивость до сих пор остались основой воспитания японцев.
Нитобэ Инадзо по призванию был связующим звеном Японии и Запада. Знание не только своей, но и западной цивилизации позволило ему осуществить свое предназначение. На вопрос, что такое "кокусайка" (интернационализация) и глобализация, студенты одного из осакских вузов ответили, что это представление своей традиционной культуры во всем мире. Показать самое лучшее, свои достижения остальному миру - только тогда можно рассчитывать на взаимное уважение; это и есть смысл "кокусайка". В этом и состоит огромный вклад Нитобэ Инадзо, благодаря усилиям которого о японской культуре говорят, как об уникальном явлении.
Сложный период Мэйдзи стал для японского общества переходным: японцы пребывали в растерянности, выбирая свой путь. Все заблуждения и перегибы в это время подверглось критике со стороны известного писателя и поэта Нацумэ Сосэки. Мастер психологического рассказа, сам незаурядный и тонкий человек, он сопереживал изменениям, происходившим с японцами.
Реставрация стала рубежом, разделившим жизнь традиционную и новые буржуазные веяния. Смятение устоявшихся норм поведения, слепое следование прозападной моде нашло отражение в ироничной повести Нацумэ Сосэки "Ваш покорный слуга кот": "До Реставрации даже слуги - и те имели понятие об этикете..." [7, с.72]. Удобный способ повествования от имени кота помогает автору сохранить нейтралитет и объективность суждений. Он с одинаковой легкостью критикует японцев, их поклонение Западу, и тенденцию к превозношению уникальности японцев: "Европейцы сильны, вот вы и не можете не подражать им, даже если это бессмысленно и глупо. Силе покоряйся, под тяжестью сгибайся - так? Но ведь это никуда не годится. Вас можно простить, господа японцы, если вы скажете, что поступаете так по недомыслию, но уже тогда не считайте себя слишком способными и умелыми. Вот и в науке то же самое..." [7, с.154].
Ирония автора не щадит ни нововведения с Запада, ни националистические сентенции, спекулирующие на самурайской традиции: "Рыцарский дух, который позволяет мне отважиться на подобную авантюру, скрыт в кончике моего хвоста. Мое желание отправиться на разведку объясняется не чувством долга перед Кангэцу-куном и тем более не тем нервным состоянием, когда, не раздумывая, бросаешься спасать другого" [7, с.126].
Положение Японии на мировой арене по сравнению с остальными державами было незавидным, все решал вопрос военной силы: "Поскольку мы живем в мире, где существует даже поговорка: "Прав тот, кто силен", то кошкам никогда не удастся доказать свою правоту, какие бы разумные доводы они не выдвигали. А если попробуешь настаивать на своем - того и гляди отведаешь, подобно Куро, коромысла хозяина закусочной" [7, с.143]. События, описываемые в книге, происходят во время русско-японской войны, когда Япония прочно встала на путь милитаризма, сведя на нет демократические завоевания реформ. Военная агитация, широко использовала "Бусидо" и понятие "яматодамасий" ("Дух Японии"), чтобы направить нацию якобы по пути избавления от комплекса неполноценности перед другими странами. Война японо-китайская (1894-1895) и подготовка к русско-японской войне шли с большой затратой средств, но агитация была настолько сильна, что японское общество свято уверовало в уникальность "яматодамасий".
Несмотря на всеобщую эйфорию и шквал национализма, С. Нацумэ смеет критиковать и высмеивать доктрину "яматодамасий":
- "Адмирал Того обладает духом Ямато. И рыботорговец Гин-сан обладает духом Ямато. И аферист, и шулер, и убийца обладают духом Ямато".
- Сэнсэй, добавьте, пожалуйста, что Кангэцу тоже обладает.
- "Спросили: "Что есть дух Ямато?" Ответили: "Дух Ямато есть дух Ямато", - и прошли, а через пять-шесть кэнов [IX] внушительно прокашлялись".
- Великолепная фраза. У тебя литературный талант. Дальше.
- "Дух Ямато треугольный? Дух Ямато квадратный? Дух Ямато, как указано в названии, дух. А раз он дух - вечно колышется".
- Сэнсэй, все это очень интересно, но вам не кажется, что слишком часто повторяются слова "дух Ямато?" - заметил Тофу-кун.
- Согласен, - вставил Мэйтэй.
- "Все о нем говорят, но никто его не видел. Все о нем слышали, но никто его не встречал. Возможно, дух Ямато одной породы с тэнгу [X]" [7, с.234].
Высказать несогласие или критику по поводу развернувшейся пропаганды исключительности японцев, ознаменовавшей новый этап в "теории о японце" - нихонсюги (японизм), означало пойти против официальных властей, против большинства, одураченных разгулом национализма. Не поэтому ли С. Нацумэ досталась купюра всего лишь в 1000 иен? Но если вдуматься, то именно эта банкнота самая распространенная среди денежных знаков Японии. 1000 иен дают детям на школьные обеды, чаще всего вам дадут сдачу тысячными купюрами, а это значит, что С. Нацумэ гораздо чаще предстает перед своими читателями.
Неудивительно, что при выборе "лица" национальной валюты остановились на этих людях. Все они ратовали за умную, сильную, уважаемую в мире нацию, используя при этом силу убеждения, свои знания и опыт, чтобы научить японцев мыслить самостоятельно, быть независимыми и благородными людьми, завещали хранить свои традиции и внести свой вклад в мировую культуру. Кто заменит лица просветителей и основоположников "теории о японце" в новом дизайне банкнот, кто, по мнению японского народа, является героем нашего времени?
Сумарокова Ольга Евгеньевна,
выпускница аспирантуры Восточного Института ДВГУ
690090 Владивосток, Океанский пр., 37;
тел.: (4232) 42-42-60, (4232) 42-55-86
vladjcof@vtc.ru
ЛИТЕРАТУРА:
1. Богословский Л. К вопросу о характеристике японцев // Известия Восточного Института. Т. III, выпуск Iб/ Под ред. А. Позднеева. 1902. С. 1-56.
2. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Т. 82. Репринтное воспроизведение издания 1890 г. Ярославль: "Терра"- "Terra". 1994. 955 с.
3. Верисоцкая Е.В. Общество и реформы образования в Японии на начальном этапе модернизации (1870-188-е годы) // Известия Восточного Института ДВГУ. 1998. С. 115-128.
4. Дальневосточный государственный университет. История и современность. 1899-1999. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1999. 704 с.
5. Дюмолар Г. Япония: политическое, экономическое и социальное положение страны. СПб., 1904, 315 с.
6. Инадзо Нитобэ. Бусидо. Дух Японии. Киев: "София", 1997. 111 с.
7. Нацумэ Сосэки. Ваш покорный слуга кот/ Пер. с японск. Л. Коршикова и А. Стругацкого. М: Госиздательство художественной литературы, 1960. 431 с.
8. Сибусава Эйити. Беседы дождливыми вечерами/ Пер. с японск. и примеч. Е.Н. Кручины. - М.: Научная книга, 2002. 248 с.
9. Спальвин Е.Г. Японский прогресс // Известия Восточного Института. Т. II. /Под ред. А. Позднеева. 1901. с. 33-44.
10. Inazo Nitobe. Japan. Some phases of her Problems and Development. L.: Ernest Benn Limited, 1931. 340 p.
11. Inazo Nitobe. The Japanese Nation. Its Land, Its People, and Its Life. New York & London: G.P. Putnam's Sons, 1912. 334 p.
12. Japan. An Illustrated Encyclopedia. Tokyo: Kodansha. Р. 1121.
13. Minami Hiroshi. Nihonjinron. Meiji kara konniti made. Тokyo: Iwanami, 1999. 393 p.
14. Nitobe Inazo. Bushido. Тоkyo: Коdansha, 1998. 301 p.
15. Тanaka Hiroshi. Zainitigaikokujin. Тоkyo: Iwanami, 1991. 228 p.
16. The New York Times. 11.11.1872.
17. The North-China Herald. 13.03.1873.
18. Tsukishima Kenzo. Nihonjinron no naka nihonjin. Тokyo: Dainihontousyo kabushiki kaisha, 1984. 441 p.
ПРИМЕЧАНИЯ
I. "Нихондзинрон", дословно - "теория о японце" или "теория о японцах" ("нихондзин" - японец, "рон" - размышления, эссе на тему, записки и т.п.). Назвать "нихондзинрон" теорией нам приходиться только для удобства изложения, поскольку в русском языке слово "теория" означает доказанную идею, подтвержденную неоспоримыми фактами, тогда как "теория о японце" является продуктом размышления многих авторов, которые подчас опираются только на свои собственные суждения.
II. Работа миссии Ито продолжалась с зимы 2-го Мэйдзи по лето 4-го (с 1870 по 1871 г.) [8, с.186]. Когда-то Ито Хиробуми был изображен на купюре достоинством в 1000 иен [16, с.4].
III. Как считал Нитобэ Инадзо, в истории, например средневековой Японии, были три момента, которые сами по себе не являются чем-то необычным, но которые сильно повлияли на мышление японцев. "...вот эти события: монгольское нашествие, экспедиция Хидэёси в Корею, появление европейцев, прежде всего христианских миссионеров" [10, с.86].
IV. Теория о создании синтеза идей Ницше и Нитирэна принадлежит Такаяма Тёгю (1871-1902), стороннику идеи японского национализма (настоящее имя Сайто Риндзиро).
V. Теория Иноуэ Энрё (1858-1919), буддийского мыслителя и просветителя допускала синтез буддизма, конфуцианства и европейской философии.
VI. Спальвин Евгений Генрихович (1872-1933), профессор японской словесности, декан восточного факультета ГДУ, исполнял обязанности ректора ГДУ (октябрь 1922-январь 1923) [4, с.602].
VII. Фукудзава использует выражения типа "дзинмин но кифу" (характер, дух, темперамент народа) или "дзинсин", слово, которое в современном словаре переводится как "умы" [15, с.16]
VIII. Доктор философии, доктор права, президент Первого национального колледжа, профессор Токийского Императорского университета, профессор по международным программам обмена между японскими и американскими университетами.
IX. Кэн - японская мера длины, равная 1,82 м.
X. Тэнгу - герой японских сказок, крылатое существо с длинным носом, разновидность "они" (японских чертей).
##### ####### #####
ОКНО В ЯПОНИЮ -
E-mail бюллетень
Общества "Россия-Япония",
# 46, 2003.12.21
http://ru-jp.org
ru-jp@nm.ru
##### ####### #####
|
|