|
|
СТИХИ ТАНИКАВА СЮНТАРО
ЭТАПЫ БИОГРАФИИ И ТВОРЧЕСКОГО ПУТИ ТАНИКАВА СЮНТАРО
 Таникава Сюнтаро широко известен и популярен в Японии в наши дни, особенно среди людей среднего и пожилого возраста. Японские исследователи даже относят его к числу ныне живущих классиков. Практически во всех словарях, отзывах, критических статьях и рецензиях его имя стоит напротив слов «олицетворение современной японской поэзии» (гэндайси). Он достиг того уровня, когда сам придирается к критикам («…так много критики содержания «в современном обществе это стихотворение имеет такой-то смысл» или «автор хотел сказать то-то и то-то», но нет [реальной помощи поэтам], когда с первой строчки разбирается, где ошибся поэт [в поисках красоты]»…
Разумеется, творчество любого поэта является в той или иной степени отражением породивших его конкретных жизненных обстоятельств, результатом воздействия социальной и культурной среды, формирующей мироощущение художника. Таникава Сюнтаро родился 15 декабря 1931 г. Его отец – Тэцудзо, будущий ректор университета Хосэй, талантливый критик и философ, мать – Такико. Сюнтаро был единственным ребенком в семье и «маминым» сыном. В 1938 г. Сюнтаро поступил в начальную школу N 2 токийского района Сугинами, в котором находился их дом. В детстве любил всяческую технику и увлекался сборкой моделей самолётов. Мать, окончившая музыкальную школу, учила сына игре на пианино. В 1944 г. Таникава поступил в государственную среднюю школу Тоётама. В июне 1945 г. вместе с матерью эвакуирован в город Кусэгун префектуры Киото, в дом дедушки по маминой линии. В марте 1946 г. они вернулись в дом в Сугинами, Таникава возобновил обучение в той же средней школе. В это время он, будучи ещё ребенком, сильно увлекся музыкой Бетховена.
Свой творческий путь Таникава Сюнтаро начал в шестнадцать лет под влиянием школьного друга Китагава Юкихико. Нельзя не заметить, что он всегда писал в жанре гэндайси: «...когда были заказы, мало-помалу я писал [хайку], и даже поддавшись соблазну, ходил по приглашению покойного Цудзи Юкио на встречи поэтического общества Ёхаку. Всё это я делал, наверное, в ожидании того, что через отрицаемый мной до этого хайку как короткий поэтический жанр я найду дорогу к другой действительности, отличающейся от так называемых гэндайси. Но когда я писал хайку, я понял, насколько эта форма слишком коротка для меня». Однако, увлекшись сочинительством стихов, Таникава стал всё больше ненавидеть нелюбимую и до этого школу: ненавистные учебники и постоянные конфликты с учителями привели к резкому снижению успеваемости. Он переводится на неполную систему обучения и, в конце-концов, в 1950 г. заканчивает старшую школу Тоётама. Продолжать образование в вузе не было никакого желания (превосходя одноклассников в изучении литературы и языкознания, Сюнтаро был одним из самых отстающих по математике, скорей всего именно поэтому он категорически отказался сдавать вступительные экзамены в вуз). Отец, с которым у него всегда были довольно холодные отношения, не стал настаивать на поступлении в университет, но показал работы сына своему другу Миёси Тацудзи, который впоследствии рекомендовал их для печати в декабрьском выпуске журнала «Литературный мир» (Бунгакукай) под заголовком «Нэро и другие пять поэм» [1]. Дебют был успешным – критики оценили нестандартное мироощущение молодого поэта, его свежий взгляд на вещи, откровенность, непорочность и открытость миру. Он и сам осознавал свою уникальность: «В мире гэндайси все пишут стихи, чтобы самовыразиться. Что-нибудь ненавидят в этом обществе и порицают это в стихах. Я же с самого начала ничего не ненавидел – я, скорее, хотел порадовать читателя, хотел понравиться, стать популярным».
В феврале 1952 г. – публикация в журнале «Поэтика» (сигаку), а в июле того же года выходит дебютный сборник стихов «Одиночество в два миллиарда световых лет». «Вселенское» по масштабу боли одиночество – центральный мотив большинства произведений Таникава. Одиночество у Таникава сопряжено и с ещё одной темой – «жизнь как вечное странствие» Невольно напрашиваются параллели с той же темой в творчестве Шарля Бодлера: «Мне часто казалось, что хорошо бы идти да идти вперед, не зная куда, и чтобы никто обо мне не тревожился, и всё время видеть новые страны. Мне нигде не будет хорошо и всегда мнится, что лучше там, где меня нет». И для сравнения читаем у Таникава: «…покупаю мелочи по дороге. Одиночеством дают сдачу, которую не на что потратить в моих скитаниях».
Тезис Д. Коваленина о том, что «японская литература это литература «одиноких для одиноких» находит своё подтверждение и в стихах Таникава. Последний не раз говорил о своём одиночестве, о попытке убежать от него посредством творчества. Активная концертная деятельность, о которой подробнее будет сказано ниже, тоже, скорей всего, обусловлена не только просветительскими и коммерческими мотивами, но и в какой-то мере, говоря масштабно, «жаждой» поговорить о своём «одиночестве» с другими «одинокими».
Таникава Сюнтаро в возрасте двадцати одного года, как было сказано выше, опубликовал свой дебютный сборник стихов и до сих пор, не теряя интереса публики, становится, безусловно, наиболее популярным поэтом. В наши дни к этому определению ещё стоит добавить и «старейшим поэтом в Японии». Он сам пишет: «Несколько лет назад я хотел немного отойти от стихов. Не то чтобы я зашёл в тупик в творчестве, напротив – стихи пишутся уж слишком легко. Можно сказать, что меня удручает то, что я могу рассматривать окружающую действительность только с чисто поэтической точки зрения. Пожалуй, это свойство человека, долгое время сочиняющего стихи, что-то вроде болезни профессионального поэта». Что интересно, у В.В. Маяковского в статье «Как делать стихи?» мы можем прочитать почти то же откровенное признание поэта: «Только присутствие тщательно обдуманных заготовок дает мне возможность поспевать с вещью, так как норма моей выработки при настоящей работе это 8-10 строк в день. Поэт каждую встречу, каждую вывеску, каждое событие при всех условиях расценивает только как материал для словесного оформления».
В июле 1953 г. Таникава присоединяется к литературному кружку «Весла» (Каи)[2]. В отличие, допустим, от «Бесплодной земли» (Арэти)[3], члены которого испытали влияние англоязычной литературы, «их "Весла" был просто поэтическим кружком поэтов примерно одного возраста и с примерно похожими произведениями. Вскоре стали говорить, что они просто накаёсикурабу (клуб друзей. – Д.М.)». В 1954 г. Таникава Сюнтаро женится на поэтессе Кисида Эрико; в 1955 г. начинает писать радио-постановки. В октябре 1955 г. публикует следующий сборник под названием «О любви» (Аи-ни цуйтэ), а в сентябре 1956 г. – «Иллюстрированная книга» (Эхон). В октябре 1956 г. Таникава разводится, и в сентябре 1957 г. выходит в свет сборник эссе «Мысли о любви» (Аи-но пансэ)[4]. Вскоре Таникава заключает новый брак с актрисой так называемого «нового театра» (т. е. театра европейского образца, появившегося в Японии после реставрации Мэйдзи) О:кубо Томоко. Именно со второй женой Таникава уже изо всех сил пытался создать прочный брак, счастливое рождение сначала сына, а потом и дочери оказало благотворное влияние на творчество поэта, но даже наличие детей не спасло их союз – очередной развод (октябрь 1989 г.) и снова брак с известной представительницей творческой профессии писательницей Сано Ё:ко (июль 1996 г.) и снова развод. Кстати, в браке с третьей женой он выпустил две книги, написанные под влиянием её творчества. Это «Нагой» (Хадака) (1988 г.) и «Женщине» (Онна-ни) (1991 г.), за обе эти работы он получил премии. Сейчас живет один. Когда речь идет о незаурядной творческой личности, неустроенность личной жизни отражается и на произведениях – мучительный поиск любви является одной из основных тем его творчества.
Дарья Махнёва
[1] Нэро – любимая собака поэта.
[2] Он начинал, когда было время литературных обществ и журналов.
[3] Самый крупный и влиятельный литературный кружок тех лет.
[4] Название образовано от названия знаменитой книги Блэза Паскаля ([Blaise Pascal, 1623-1662]) – «Мысли» (Pensees, 1-е изд., 1670) – сборника афоризмов религиозно-философского содержания.
НЕБО В ФОТОГРАФИИ
Таникава Сюнтаро (стихи), Араки Нобуёси (фотографии)
[Таникава Сюнтаро:, Араки Нобуёси. Сясин-но-нака-но-сора]. Токио: А:тон, 2006. 109 с.
(перевод Дарьи Махнёвой)
***
Небо в фотографии
Совсем не похоже на небо миниатюрного сада.
Не неба осколок,
А настоящее небо,
То, что каждый из нас носит в душе.
Головы не задирая,
Ты можешь увидеть небо у кончиков своих собственных пальцев,
Даже силу воображения преодолевая.
Бескрайнее небо на снимке...
***
Синее небо – неизменная декорация.
Со времен фараонов и Цинь Шихуанди.
Но облака, как людские сердца, непостоянны,
Изменяются в тоске по свету проектора.
***
Когда-то я был ребенком.
А сейчас стою здесь,
И не сравниться мне
С так неспешно меняющимся облаком…
В раннем детстве мое небо чудеса переполняли.
Повзрослел я, и небо стало пустое.
Но когда я на смертном одре посмотрю на небо,
Оно будет готово лопнуть от невидимой глазу энергии...
***
Улыбка
Синее небо не умеет улыбаться,
И потому облака по небу летают.
Дерево не умеет улыбаться,
И потому листву его колышет с шелестом ветер.
Собака не умеет улыбаться,
И потому хвостом радостно машет.
Люди, напротив, умеют улыбаться,
Но временами забывают,
Что такое улыбка.
Умеют улыбаться,
И потому обманывают друг друга улыбкой.
***
Облако
Ожившие воспоминания
Я погружу в воду-подношение,
Омывающую вечный камень. [1]
Щечки младенца,
Нежные, как роз лепестки,
Улыбаются маминым рукам.
Небесный океан
Бесконечный.
Исчезает вдалеке
Облако-пушинка.
***
Сорагото – недостоверная история,
Сорадзосий – быть очевидным и быть нарочитым,
Сораданоми – возлагать надежду на то, на что рассчитывать нельзя,
Сорамими – ослышаться глупо...
Прости, небо.
За такие слова в словаре... [2]
***
Синее небо
Под безоблачным синим небом стоял один человек ---- Я никак не могу избавиться от таких литературных штампов. Синее небо неподвижно. Оно реально существует и в то же время является символом – людям не под силу привести в движение эту настоящую глыбу. Оно недвижимо и потому для людей это в крайней степени загадка. Загадка не похожая на загадки сфинкса, её разгадать невозможно.
В фигуре этого человека, который стоит, как вкопанный, перед неподвижной загадкой, я думаю, есть что-то драматическое. Драматическое есть и в конфликте между Человеком и Человеком. А причина кроется в том самом ‘одном человеке’, получившем при рождении синее небо. Хотя он знает, что родился один и умрет один, не может не жить в окружении себе подобных. И это противоречие тоже не разрешить. Неразгаданная загадка и неразрешимое противоречие, мне кажется, это и есть основа трагедии. Человек под синим небом молчит. И хотя он молчалив, он существует как реальность! Допустим, если бы он произнес монолог, то к нему бы непременно присоединились другие люди. Тогда бы всем стала видна эта реальность. Театр, по сути своей и есть то же самое.
Я всегда больше любил театральные представления под открытым небом, чем в закрытом помещении, и, скорей всего, это объясняется тем, что синее небо (или же небо, полное звезд) на открытом воздухе создает тот самый ‘горизонт’, который был когда-то.
***
Печаль – это не о небе.
Одиночество – это не о нем.
Когда я вглядываюсь в небо,
И печаль, и одиночество уходят туда далеко-далеко...
Прочь от людских сердец,
Забывая дорогу назад.
***
Небо в тюремной решетке квадратное, маленькое...
Но чем дольше смотреть, тем вдруг больше становится...
Тогда арестант понимает, что
Свобода была так близка – он и есть свобода.
***
Облака знакомые очертания,
Но так непостоянны они…
Время идет
Вместе с облаками навстречу вечности.
***
Облака
Утром сегодняшним красивые густые облака.
Облака без души, но как будто
Живые светятся божественной силой…
Сияют поневоле,
Как недолгое утешение уходят...
Есть на свете так много вещей,
Что люблю я и во что верю,
Они помогают мне жить,
Отдавая мне душу...
В бренности этого мира,
Не измерить человеческую душу:
То слишком далеко, а то слишком близко...
Но деревья живут и люди тоже
Существуя в реальном времени и пространстве.
Утром сегодняшним я пишу письмо, не душе адресованное…
***
Грусть
Когда слушаю плеск волн синего неба,
Мне вдруг кажется, что я потерял
Что-то важное и уже безвозвратно…
На вокзале прозрачного прошлого
Я встал напротив бюро находок,
И стало совершенно некстати,
Так невыносимо грустно…
***
Как я люблю небо! Как я хочу небо обнять!
Хотя сам я такой крошечный...
Сейчас
Мне без разницы, куда светит солнце.
Мир забудет меня,
Ведь скоро всё кончится.
Бесконечно люблю ‘сейчас’.
В молчаливой песне
Присутствие бога едва заметно...
И я тоже очутился случайно
В этих полных безмолвья просторах...
И в разнообразие ‘сейчас’ верю.
Зная, что смерть моя на этой звезде,
Я свободен.
Мне без разницы, куда направится страсть.
Под этими переполненными и оттого молчаливо сияющими
Солнцем и небом...
***
По ту сторону цветов
Белое облако.
По ту сторону облака
Бездонное небо.
Туда, за цветы,
Туда, за облако,
Туда, за небо,
Я всегда могу продолжать движение вверх.
Однажды весной,
Я тихонько разговаривал с богом.
***
Неба синева
Если я смотрю на неба синеву,
То я знаю, куда смогу вернуться.
Но солнца лучи, что пришли с небес,
Не вернутся обратно на синее небо.
Солнце праздно лучи выбрасывает,
С наступлением ночи мы их поиском заняты.
Красиво отдыхать, как деревьям,
Не дано всем людям, рожденным вульгарно…
Бытие – это рана на теле пространства и времени,
И эта боль измучила меня одного.
Я умру, и здоровье моё возвратится.
***
[1] Скорее всего, речь идет о посещении синтоистского храма, где вода для омовения и ритуального очищения обычно находится в небольших каменных резервуарах.
[2] Слово ‘сора’ в японском языке имеет три основных значения: 1) небо, воздух, 2) порожний, полый, 3) пустой, напрасный.
(продолжение следует)
##### ####### #####
ОКНО В ЯПОНИЮ -
E-mail бюллетень
Общества "Россия-Япония",
# 40, 2010.11.21
http://ru-jp.org
ru-jp@nm.ru
##### ####### #####
|
|