РУССКИЙ СЫН ЯПОНСКОГО ГЕНЕРАЛА

"Три тысячи проступков
искупаются пятью наказаниями,
но нет большего проступка,
как недостаток почтительности к родителям".

КОНФУЦИЙ

I. В детстве его звали Таро. Это имя. Была и фамилия - Адати. Никто тогда его не донимал, почему он Адати Таро, а, скажем, не Толик Теремовский? Да и сам он не интересовался до поры до времени. Его детство было не из легких, а по сути - детдомовское. При живой матери, при здравствующей бабушке - и вдруг детдомовец. Так сложилось. Для взрослых эта история понятна, привычна и проста. Для детей - загадка. И повинна в этом - война. Армейские и флотские части сдерживали мертвой хваткой гитлеровские армии у стен Ленинграда. А те, кто не смог взять в руки оружие - преодолевали страдания. Полуголодные и немощные, они трудились в цехах заводов и фабрик, помогали бойцам воевать, спасали их жизни в полевых госпиталях и стационарах... Они боролись и выживали, как могли. Ну, а дети? Детей вывозили, как тогда говорили, на Большую землю. Это значит - в глубокий тыл. Его, пятилетнего Таро, и старшую сестру Ирину сумели вовремя отправить из блокадного Ленинграда. Приют им оказал детский дом в Марийской республике, где с сестрой Таро провел первые школьные годы.

О возращении в Ленинград не могло быть и речи. Их большая и удобная квартира была заселена другими жильцами, мебель, которую семья Теремовских оставила, покидая родной город, была пущена на дрова. Так поступали в блокадном Ленинграде почти все. Мария Владимировна Теремовская - мать наших детдомовцев - посчитала, что пока она не устроится на работу, не найдет "угол" для всей своей семьи, детям лучше продолжать находиться в детском доме, где они уже освоились в скоро закончат среднюю школу. На лоне природы подросткам было привольно. Детом ходили на речку: купались и рыбачили. Ненасытный рыбачий азарт мог продолжаться и час, в два, и даже больше - все зависело от окуневого жора. Зимой село, увязшее в синих снегах, пугало морозными ветрами... Порой сильная пурга сотрясала стены главного корпуса, где жил Адати Таро, тонко вызванивали заледенелые стекла... В эти зимние дни Адати Таро любил читать, читать запоем. Особенно его увлекала морская литература: Станюкович, Новиков-Прибой, Жюль Верн, Гончаров и его "Фрегат "Паллада"... И, конечно же, все мечты подростка были связаны с морем. Он жил романтикой моря. Забегая несколько вперед, скажем, что когда пришла пора выбирать жизненный путь, он выбрал Ленинградское мореходное училище. Подал документы, как полагается. Но пожилой инспектор-кадровик, листая его характеристику, свидетельство о рождении, аттестат, устало сказал; "Вижу, мальчик ты хороший, подходишь по всем статьям, но одна статья - подводный риф. Это происхождение твое. Адати Таро - Русью не пахнет. Это пришло из далекой Японии".

Инспектор-кадровик не сказал пареньку то, что он сам должен был додумать. Например, находясь в далеком морском плавании, курсант может в любом заграничном порту дать деру... И заявить местным властям, что он - японец. Спустя какое-то время эта мысль пришла в голову и Адати Таро. Он как бы "раскусил" то, о чем промолчал инспектор-кадровик. Было это в конце сороковых годов. Нынешнее поколение ничего не знает о том, какая это была тревожная эпоха. В воздухе витала тяжесть никому не понятной беды. Ходили слухи о депортации всех советских евреев в Восточную Сибирь. Вперемешку с этой "политической уткой" началась кампания по борьбе с "космополитами", в газетах появился целый ряд антикосмополитических статей. Заканчивалось так называемое "Ленинградское дело" Кузнецова, Попкова, Родионова и Вознесенского, по которому проходили коммунисты, недовольные "вождем всех народов".

Говорили, что было репрессировано две тысячи преданных партийцев -гораздо больше, чем по всему делу о космополитизме. В этой очень сложной обстановке, смысл и содержание которой еще предстоит во многом разгадывать, молодой человек с японским именем Адати Таро уже осознал, что ему срочно надо менять имя и фамилию, и если замешкается, то, не дай Бог, могут причислить к "Иванам без роду и племени", или куда хуже - к японским шпионам. Избежать этой участи помогло ему наступавшее шестнадцатилетие - возраст, при котором молодежи выдается гражданский паспорт. Чтобы не искушать свою судьбу, Адати Таро взял себе русское имя; стал Анатолием Владимировичем Теремовским. Эта фамилия принадлежала к старинному дворянскому роду. Отец его матери, то есть дедушка Владимир Алексеевич Теремовский, при царском режиме был полковником. Мария Владимировна, учившаяся во французском пансионе Петрограда, была женщиной обаятельной, склонной к поэтическому восприятию бытия. В довершение всего она могла свободно говорить по-французски, знала английский и немецкий. Таких барышень с большой охотой брали секретарями в административные учреждения городского и областного масштаба. В тридцатых годах Мария Владимировна работала в "Интуристе". Ей ничего не стоило выправить сыну паспорт с теми исходными данными, какие более подходили ему, урожденному полуяпонцем: Анатолий Владимирович Теремовский.

Как уже говорилось, Адати Таро хотел быть моряком, мечтал совершить кругосветное плавание, во ему дали от ворот - поворот. Полуяпонцев в морские учебные заведения не брали. Морская чудо-сказка кончилась. Пришла пора определяться не в сказке, а в жизни - кем быть? Юноша поступает в Ленинградский медицинский институт, который успешно заканчивает. Хотел уехать врачевать людей в глубинке, куда-нибудь в Сибирь, но распределили в Кондапогу, что в Карелии. Город, расположенный на берегу Онежского озера, славился целлюлозно-бумажным комбинатом и лагерями "зеков". Новая жизнь - новые обстоятельства. При всех житейских перипетиях Анатолий Теремовский не забывал, что он полукровка. Но надо было выбиваться "в люди". У него были способности, позволявшие стать не просто врачом-хирургом, но и ученым. Набравшись опыта, он решает посвятить себя педагогической деятельности.

Однако все это время он думал об отце. Где он и что с ним? Анатолию - Адати Таро - не хотелось вымарывать из своей биографии отца - ведь это начало начал его жизни. Он много раз пытался выведать подробности у матери, но она отнекивалась. Да и по молодости своей Анатолий не настаивал. Сегодня он уже не помнит при каких обстоятельствах произошел откровенный разговор с матерью. В минувшие годы Мария Владимировна говорила, что его отец - китайский летчик, что о его судьбе ничего неизвестно: то ли погиб в воздушном бою, то ли пропал без вести. Это была ложь во благо. Подростком Анатолий еще мог утешить себя такой сказкой, придуманной матерью. Но сколько же можно? Он отводил от себя нехорошие думы, терпеливо ждал, что вот-вот мать приоткроет свою тайну. Если не откроет, то судьба может повернуться к нему другой стороной, Однажды он снова заговорил об отце. Носимая и хранимая в душе тайна не могла быть вечно за семью печатями, и Мария Владимировна, в конце концов, поняла, что со взрослым сыном нельзя играть в прятки, как было в детстве. Её скрытность подрывает веру в свет и тепло следующего дня. Так Анатолий Теремовский узнал, что он сын японского офицера.

2. Здесь я должен поставить точку. И кое-что разъяснить нынешнему читателю. Например, как мог появиться японский офицер в 30-х годах в СССР. Чувство достоверной связи между тем, что когда-то было в реальности, и тем, что представляла в те годы Япония, может увести нас далеко от темы, но к исторически верному пониманию того сурового и далекого прошлого мы обязаны приблизиться. В 1925 году Япония установила дипломатические отношения с Советским Союзом. Буквально через год японский военный атташе полковник Мики, беседуя о одним из крупных чинов штаба РККА, предложил организовать обмен офицерами в целях изучения японского языка, равно как и русского. В предложении было сказано, что эти офицеры должны были проходить службу в воинских частях: в пехоте, кавалерии, авиации. В 1927 году Политбюро ЦК ВКП(б) приняло такое решение. Этих офицеров стали называть стажерами. Определили и срок пребывания в странах: два-три года. Когда подошла очередь, в список стажеров был зачислен майор Адати Хисаси, недавний выпускник Военной академии Генерального штаба Японии. Прибыл он в СССР из Варшавы, через пограничный пост Негорелое, что в Белоруссии. Так в конце августа 1935 года японский офицер-стажер оказался в Ленинграде, Заполняя анкету для визы в СССР, Адати Хисаси указал год рождения 1901-й. Однако впоследствии выяснилось, что он родился 26 сентября 1899 года...

На вокзале было шумно, отходили поезда, гудели паровозы. По платформе шла видная собой женщина, и кого-то искала глазами. Адати Хисаси знал, что его должен был встретить представитель Ленинградского военного округа, поэтому стоял у вагона, не зная, куда идти. И вдруг услышал женский голос. К нему обращались по-французски: "Господин Адати, я - из "Интуриста". Мне поручено... "

Так произошло их знакомство. Меньше чем через неделю Мария Владимировна Теремовская была назначена преподавателем русского языка к приезжему офицеру, который мог с ней объясняться по-английски и по-французски. Она не была учителем-профессионалом, и ей пришлось припоминать какие-то уроки из тех времен, когда она обучалась в частном французском пансионе. Если Адати Хисаси во время занятий становился рассеянным, она умела на него воздействовать. Прерывала урок, говоря; "Пойдемте пройдемся, я покажу вам город". Деликатный Адати Хисаси сначала старался не ухаживать за Марией, даже отводил взгляд в сторону. Да к тому же она никогда не позволяла вести себя под руку, весело шла легкой походкой, необычно легко и много говорила. И в какой-то момент сломалась. Как принято между общительными людьми, они часто посещали театры, музеи, которых было много в прежней российской столице. Само собой разумеется, это привело к тому, что они крепко полюбили друг друга, и у них родился сын... У Адати Хисаси уже было двое детей от японской жены Тидзу, (это имя означает «Тысяча журавлей») - сын Нобору и дочь Ёко. А теперь вот сын Таро от русской...

Находясь в гражданском браке, Мария Владимировна вместе с мужем-японцем побывала даже на курорте в Гаграх - на черноморском побережье Кавказа. Сохранилось свидетельство тому - фотография, на ней - дата: "Август 1936 г.". Регистрация новорожденного Таро производилась в одном из Ленинградских ЗАГСОВ. В графе "Родители" зафиксировано: "Отец - Адати Хисаси, национальность - японец". Не придерешься. Все по советским законам.

Почти три года японско-русская семья прожила в мире и добром согласии. Безмятежное счастье было прервано военными событиями на Дальнем Востоке. Да и срок пребывания заканчивался у Адати Хисаси. Из Токио поступил приказ: покинуть Советский Союз. Адати Хисаси, как истинный самурай, хотел, чтобы его русская жена и сын Таро поехали с ним в Японию. Однако Мария не согласилась оставить на родине престарелую мать Марию Ивановну и дочь Ирину от первого брака. Тогда семья распалась как бы на два "островка". Была и еще одна причина: Мария Теремовская не хотела разрушать японскую семью Адати Хисаси. Это было бы не по-христиански. Пусть Тидзу-сан останется счастливой и гордой и не будет винить русскую женщину за то, что она сделала японку Тидзу униженной и несчастной"... Адати Хисаси оценил великодушие Марии и на прощание сказал, что он готов помочь ей в любой момент, что она, Мария, может обратиться с просьбой в японское посольство или к родственникам. Они поймут и окажут всяческую помощь...

Вот такими словами исповедовалась перед сыном мать.

3. Узнав правду, Анатолий Теремовский не сразу освободился от гнетущей тяжести, как бывает в страшном сне, когда на море тебе преграждает путь гигантская волна и ты в отчаянии не можешь преодолеть ее, чтобы спастись. В какой-то момент, выбившись из сил, он издавал звуки, похожие на слово "отец". Пусть это только сон. И чтобы на него не обрушился поток язвительных упреков, он родным об этом не рассказывал.

В 1992 году Мария Владимировна скончалась, прожив на белом свете 88 лет. Она не болела, просто пришло время. После ее смерти не осталось никаких документов, писем, дневниковых записей. Ничего... Сохранились только три фотографии; на одной - она очаровательная барышня, похожая на кинодиву Веру Холодную, на второй - с Адати Хисаси в Гаграх, на третьей - с сыном Таро на руках. Мальчику нет еще и года. Но внимательно присмотришься к снимку - вылитый японец. И разрез глаз такой же, как у японских детей.

Прошел год после кончины Марии Владимировны, Анатолий в сотый раз подумал, что пора заняться всерьез поисками отца. Где он и жив ли? Теремовскому не надо было от родных ничего такого: ни наследства, ни отцовской опеки... Просто по-человечески хотелось знать все об Адати Хисаси, знать хотя бы то немногое, о чем должен иметь представление сын - человек одной крови о отцом. Анатолий Теремовский решил, что пора постучаться в двери официальных организаций. Начал с общества Красного Креста и дошел до чиновников МИД СССР, затем России. Даже в японское посольство обращался, как советовал Марии Владимировне Адати Хисаси. Глухо!.. Ни доброты, ни широты, ни участия со стороны чиновничьей когорты. В какой-то момент Теремовский почувствовал лягушачью холодность со стороны тех, кому положено помогать в розыске отца и соединить семью. Но так устроена жизнь - без бюрократических проволочек нельзя. Ни шагу!

Кто-то надоумил Анатолия Теремовского обратиться в Общество "Россия- Япония". Письмо попало в руки Председателя Правления Игоря Владимировича Романенко, человека чуткого и отзывчивого, а затем перекочевало к автору этих строк. Где-то в первых числах апреля 2001 года у меня завязалась переписка с Анатолием Владимировичем Теремовским. Не сразу, надо признаться, я "врубился" в эту тему, так как не видел свет в тоннеля. После распада СССР больших трудов стоит найти россиянина, еще вчера проживавшего, скажем, на Украине или в Казахстане. А тут - Япония. Страна - за тридевять земель. Правда, я имел некоторый опыт. Несколько лет тому назад по просьбе муниципалитета города Идзуми-Оцу я разыскивал потомков русских воинов, нашедших последний приют на японской земле. Из 98 писем-запросов, посланных в разные концы России, я получил шесть ответов. И только один попал в "яблочко". Это был Федор Тетерин с Вологодчины, крестьянский сын и племянник марсового с крейсера "Разбойник" Андрея Федосеевича Тетерина. Как видим, в процентном отношении цифра не утешительна. Из 98 - I. Признаюсь, меня подстегнуло последнее письмо Анатолия Владимировича. Он с горечью сетовал: "Я, доцент кафедры оперативной хирургии Петрозаводского государственного университета, не могу добиться простого: мог ли исчезнуть мой отец Адати Хисаси, выпускник японской Военной академии Генерального штаба? Наверное, имена и должности таких людей где-то фиксируются, заносятся в журналы или книги? Военная академия - это не церковно-приходская школа..."

Последняя фраза Теремовского попадала в цель. Да, в Японии, как и у нас в России, есть военные справочники, энциклопедии, словари. Правда, не все офицеры и генералы удостаиваются чести в них попасть, а только весьма известные и заслуженные. Я почему-то был уверен, что Адати Хисаси, имевший высшее военное образование, знавший иностранные языки, стажировавшийся в СССР, обязан был где-то оставить свой след. Офицер с таким багажом должен был занимать в японской императорской армии приличную должность. Ошибка исключалась. Оказалось, что ларчик открывался просто, И не надо было водить за нос Анатолия Теремовского почти десять лет. Кое-кому следовало бы заглянуть в "Справочник генералов и офицеров армии и флота", изданный в Токио в 1981 году. И все. На странице 447 есть сведения об Адати Хисаси. Правда, довольно-таки скупые. Однако - сведения. Нет, например, даты рождения, срока пребывания на стажировке в СССР, нет даты смерти. Биографические вехи начинаются с 1925 года (в эпоху Сёва), когда Адати Хисаси получив первый офицерский чин, и заканчивается 20-м годом Сёва (1945), когда ему, полковнику, присвоили императорским указом очередной чин - генерал-майора сухопутных войск. Написано и то, что он, Адати Хисаси, с января 1945 года занимает должность начальника штаба 40-й армии, которая дислоцировалась в городе Кагава, что на острове Сикоку. Понятное дело, в короткой справке имеются еще кое-какие сведения о прохождении службы и участии во Второй мировой войне, но меня, однако, беспокоило, почему ничего не сказано о том, что Адати Хисаси с 1935-го по 1937-й годы находился в СССР. И что он в чине майора стажировался в Ленинградском военном округе, изучал русский язык. Этот факт из Послужного списка выброшен. Трудно сказать, по какой причине. Может - по забывчивости, а может - умышленно. Все это на совести составителей упомянутого "Справочника". Как бы то ни было, но такие, пусть крошечные, сведения для меня - уже кое-что.

В мае нынешнего года была запланирована моя поездка в Японию. Предстояло участие в презентации книги "Самурай в России". Я попросил своего друга Масахиса Судзукава включить в программу поиск японских родственников Анатолия Теремовского - Адати Таро. В разговоре подчеркнул, что он по-настоящему, самоотверженно любит отца Адати Хисаси, которого никогда не видел, если не считать фото: он вместе с матерью на курорте в Гаграх. В слове "отец" он видит что-то большое авторитетное и уважительное, обязывающее быть преданным отцу до гробовой доски. Мои слова, как я потом убедился, не были пустым звуком. Они зародили в сердцах друзей-японцев сочувствие и понимание. Прежде всего решил взяться за это сложное дело Судзукава-сан. У него, бывшего офицера Квантунской армии, крепкие связи с ветеранскими организациями, в том числе с Обществом старых офицеров "Кайкося". Несмотря на болезнь, которая последние годы преследует моего друга, он взялся помочь незнакомому россиянину из незнакомого города Петрозаводска. Ведь речь идет о Богоугодном деле - поиске отца или его родственников. А это, в конечном счете, может обернуться гуманный актом - воссоединением двух семей.

Сегодня мы живем в таком времени, что ничто не должно помешать христианским заповедям: "Ибо Бог заповедал: "Почитай отца и мать". И еще: "Возлюби ближнего своего, как самого себя". Что может быть ближе родственных чувств? Эти мысли не покидали Теремовского. Он терпеливо ждал вестей. И первое, что я ему сообщил из Японии - в Токио живут его сводные братья и сестры, а его отец Адати Хисаси, отставной генерал-майор, скончался 23 апреля 1974 года. Благодаря Судзукава Анатолий Теремовский стал обладателем адреса и телефона одного из сводных братьев, Адати Исаму. Сразу же наладилась связь. Казалось, вот-вот заступит конец мытарствам. Но не тут-то было. Знаете, это как в поезде. Знакомишься в купе со спутниками, но скоро они сходят на следующей станции, и на этом заканчивается дорожная привязанность. А ты все продолжаешь свой путь. Японские родственники вначале было обрадовались тому, что в России нашелся сводный брат Адати Таро. А затем, по-видимому, по-японски все тщательно взвесили: а что это им дает? И зачем все это нужно? Стоит ли ворошить прошлое? Кому охота отвечать за грехи отца? Лучше сойти с поезда на следующей станции... Не знаю, может эти или подобные этим мучили их вопросы. Чужая душа - потемки.

Факт тот, что, подумав, они поставили вопрос ребром: докажите родство! И пошла писать губерния! Есть такое у нас, у русских, выражение. Колесо покатилось по новому кругу. Едва ли читатель может представить, сколько было заново собрано справок, фотографий... Возвратившись из Токио, я пригласил Анатолия Владимировича в Москву, познакомил его с корреспондентом японского информационного агентства "Киодо Цусин" господином Хитоси Оикава, чтобы журналист смог задать вопросы гостю из Петрозаводска и по своим каналам сообщить, что токийским родственникам не подсовывают кота в мешке. Все честь честью.

Анатолий Теремовский был по-японски терпелив, верил в благоразумие своих сводных братьев, верил в то, что судьба не может обмануть его. В жизни бывает, что мы творим беды, которым нет оправдания. Затянувшаяся пауза, признаюсь, сказывалась на моем самочувствии. Потом оказалось, что в далеком Амагасаки, где живет мой друг Судзукава-сан, он тоже был не в восторге от заминки. Взвалив на себя эту тяжелую ношу, он очень боялся, что вся наша затея сорвется. Что же тогда делать? И есть ли выход из создавшегося положения? Мудрость зрелого и много поведавшего на веку самурая подсказала ему: чтобы поставить все точки над "i", надо ехать в Токио. Масахиса Судаукава хотелось с глазу на глаз поговорить с Адати Исаму, а также с другими братьями, Нобору и Цутому. Такая встреча состоялась 13 июля 2001 г. На следующий день я получил от Судзукава факс: "Передайте Адати Таро (Анатолию Теремовскому), что он является сыном Адати Хисаси. Поэтому больше не нужно никаких доказательств".

Гора с плеч.

Все время, пока шла переписка, Адати Таро сосредоточенно старался представить себе, как выглядят его сводные братья Исаму, Нобору, Цутому, а также сестры Ёко, Сэцуко и Эйко, кто из них старше, а кто моложе его, Адати Таро? Но это еще предстоит выяснить, когда он приедет в Японию и окажется в большой и дружной семье, родоначальником которой является их общий отец Адати Хисаси. Кроме того, ему было интересно знать, какая судьба у каждого из них, в достатке ли живут, чем занимаются?..

Я мог только догадываться, что творилось в душе моего петрозаводского японца, что перекипало, какие силы растрачивались в нем. Сколько еще лег он мог бы прожить, так ничего и не узнав о своих родственниках! Какие потерянные годы!.. И вдруг привалило счастье. Сегодня и завтра, до тех пор, пока он не увидит их, все его мысли там, в Токио. Он днями и ночами живет мечтой о предстоящем свидании. Иногда пытается вообразить: вот он сходит но трапу самолета в аэропорту Нарита... Вот он чувствует, как щемит сердце при взгляде на толпу встречающих японцев. Ему кажется, что все эти люди волнуются больше его самого. Внезапно легкое оживление пробегает по рядам, он поднимает глаза... Но узнать никого из родственников не может. Это и понятно. Ведь он их никогда не видел. Но как бы то ни было, у него приподнятое, слегка торжественное настроение... Настроение человека, предвкушающего долгожданную встречу...

Виталий Гузанов