| |
|
|
|
|
|
|
Представлять писателя Виталия Гузанова читателям особо не надо. Это имя известно, особенно людям старшего поколения. Виталий Гузанов из плеяды тех деятелей культуры, которые вступили на путь литературы прямо с фронтов и палуб кораблей Великой Отечественной войны. Шла война, они сражались и верили, что придёт время и обо всем этом надо будет рассказать следующим поколениям. И они эту задачу выполнили. Все творчество таких писателей проникнуто патриотизмом, о котором мы некоторое время забыли, а теперь, как говорится, спохватились. Вот почему меня заинтересовала эта личность, и я решил побеседовать с ним. Не буду рассказывать его богатую биографию, читатель сам поймет суть этого писателя-мариниста, историка, его разносторонние интересы...
НЕ ТОЛЬКО МОРЕ, НО И ИСТОРИЯ...
Мы беседуем дома у Виталия Гузанова, в его тесной комнате, сплошь заставленной книжными полками. Везде папки, на столе, на полу - в них собранный материал по разным темам. Тем много, а времени мало.., к тому же сегодня нелегкое для настоящего мастера время.
- Виталий Григорьевич, вас знают как писателя-мариниста, обладателя литературных премий на эту тему. Некоторые читатели давно считают вас в некотором роде продолжателем Валентина Пикуля, с которым, я знаю, вы были в большой дружбе? Можете ли рассказать об этом?
- Продолжателем Валентина Пикуля - слишком громко сказано. За популярностью его исторических романов едва ли можно угнаться. Это не под силу самому одаренному литератору. Валентин Пикуль - один-единственный. Ему нет равных. Сегодня нет. Не знаю, что будет дальше. Есть флотское выражение: мателот - соседний корабль в строю. Так вот, Валентин Пикуль - флагман, а я - мателот. И заменить флагмана не смогу. Слишком разные величины. Или, как говорится, не та весовая категория. Что же касается дружбы, то здесь уместно слово "продолжатель". Да, я с ним дружил и продолжаю дружить, хотя уже десять лет как нет Пикуля с нами. Наши пути-дороги сошлись на Соловецких островах в школе юнгов Военно-Морского Флота. Да-да, именно "юнгов", а не юнг, как принято сейчас говорить. И на ленточке было золотое тиснение "Школа юнгов ВМФ". Вы не можете себе представить, какие это были пацаны - мальчишки "сороковых-роковых". Каждый подросток - личность. Раньше меня это поняли приезжавшие к нам на Соловки поэты и прозаики, перед которыми мы благоговели. Это - Александр Жаров, Николай Панов, Николай Флеров, Александр Ойслендер... И погибший вскоре, возвращаясь с Соловков, Ярослав Родионов, замечательный поэт-североморец. Юнги шли к ним со своими стихами. рассказами. Однажды на встрече с Александром Жаровым и произошло мое знакомство с Валей Пикулем. Мы учились в разных ротах, он - на рулевого, я - на боцмана, и землянки наши были в разных местах скита Савватьева. Только любовь к литературе могла свести нас. После окончания школы мы выбрали Северный флот - самый действующий и боевой, хотя кораблей тогда было мало. Встретились уже после войны. И не в Полярном, а в Ленинграде - на Областном совещании молодых литераторов. Семинар прозаиков вел известный писатель Николай Николаевич Никитин, автор нашумевшего в ту пору романа "Северная Аврора". Это был пятидесятый год, если мне не изменяет память. Свела нас судьба, чтобы снова разлучить. Теперь уже не на восемь лет, а на целые двадцать. Начиная с 1970-го мы уже не только часто встречались, но и активно переписывались, обменивались книгами, помогали друг другу, кто в чем нуждался. Например, в 1969 году, когда увидела свет моя историческая повесть "Одиссей с Белой Руси" о первом русском консуле в Японии И.А. Гошкевиче, замечательном сыне белорусского народа, Валя Пикуль сразу же заинтересовался и высказался так: "Я, как историк, могу оценить тот колоссальный труд первооткрывателя, в роли которого выступил автор". Впоследствии, как мне известно, японская тема и проблемы Дальнего Востока на пороге XX столетия легли в основу его прозаических произведений "Богатство", "Три возраста Окини-сан", "Крейсера", "Каторга". Не посчитайте мои слова за бахвальство, но я приложил руку к тому, чтобы роман "Три возраста Окини-сан" вышел на японском языке. Что было, то было.
- Виталий Григорьевич, коль скоро вы заговорили о Японии, хотелось бы знать, как вошла эта дальневосточная страна в вашу судьбу?
- Частично я ответил: все началось с издания моей скромной работы "Одиссей с Белой Руси". Моя моряцкая судьба, как вам известно, связана с Северным флотом, с войной в Заполярье. И несколько моих книг посвящены ратному труду североморцев, поэтому и в мыслях не было, что я увижу в море сигнал флагмана: "Поворот все вдруг на новый курс". А флагман мой, как я уже говорил, Валентин Пикуль. Правда, не только он. Это - писатели Гончаров, Крестовский, Гарин-Михайловский и художник Верещагин. Они, побывавшие в Японии в разное время, оставили интересные записи о стране, о людях, о традициях и быте... Но главная мысль у названных мною авторитетов была: у нации большое будущее, люди с высокоразвитым чувством патриотизма, воспитанные в благоговейном почтении к памяти предков, верности слову и долгу. И в то же время люди неприхотливые, простодушные, трудолюбивые...
Российская дипломатия в XIX столетии и в начале XX века не очень-то прислушивалась к голосу русских деятелей литературы и искусства, а гнула свою "имперскую линию". Знаете, как порой у нас бывает: "Кто? Японцы? Да, мы их шапками закидаем!" Всеволод Владимирович Крестовский, участвовавший в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., имевший чин штабс-капитана в 1881 году писал: "...японская армия заслуживает к себе внимание со стороны иностранцев, которые в виду таких ея качеств, полагаю, должны относиться к ней с достодолжным уважением и не пренебрегать изучением оной..." Прерву цитату. Политики России пренебрегли советом. Разразилась русско-японская война 1904-1905 гг. Исход ее всем известен, несмотря на героизм портартурцев и цусимцев. Почему так вышло? Писатель Крестовский отвечает (за четверть века до войны): "Можно надеяться, что в случае надобности она (то есть -японская армия) сумеет померяться в доблести со всяким противником, и, при свойственном всем вообще японцам патриотизме, до конца и достойным образом постоять за свое отечество".
В декабре 1941 года был Пёрл-Харбор. Позор испытала Америка - "самая мощная мировая держава. И здесь, как мы видим, политики и дипломаты придерживались российского "шапкозакидательства".
Являясь сторонником взгляда русских писателей на Японию, упомянутых мною, я решил докопаться до корней самурайского духа японцев, их характера, вооружившись различными источниками, как литературными, так и картинами старой японской жизни, чтобы увидеть взаимосвязь времен. Признаюсь, меня больше всего прельщали люди, связанные с японским искусством, культурой и литературой. Они, по сути дела, и оказали на меня большое влияние. Так родилась книга "Самурай в России" - русско-японская мозаика, затем эта тема была продолжена в "Тайне золотых шиллингов" и "И праху близких поклониться...", "Нагасаки - гавань надежды и благополучия". Мало кто знает о просветительской деятельности русских в Японии. Те, кто жили до октября 1917 года - забыты напрочь, а в советское время их место оказалось в ГУЛАГе. Благородное слово "просветитель" было заменено на "японский шпион".
- В вашей книге "И праху близких поклониться..." рассказывается о русских воинских некрополях. Как мне известно, сегодня аналога этой книге в исторической литературе пока нет. Что вас подтолкнуло к этой теме?
- В какой-то газете я прочитал, что бюст-памятник маршала Советского Союза Ф.И. Толбухина, установленный вскоре после окончания войны в болгарской столице, валяется на свалке. Наши братья-славяне посчитали, что там настоящее место почетному гражданину города Софии. Японцы никогда бы так не поступили.
- Почему?
- Скажу чуть позже. Прознав про такой вандализм, ярославцы, - а Федор Иванович Толбухин уроженец тех мест, - приняли решение вернуть бюст-памятник своего знаменитого земляка и установить в центре города Ярославля. Так поступают настоящие сыны Отечества.. То же самое сделали в свое время жители Тольятти, когда встал вопрос о памятнике матросу-герою Евгению Никонову, установленному в Таллинне. Евгений защищал этот город и погиб на его подступах. Теперь же эстонцы записали его в "оккупанты". Пришлось увезти памятник на Волгу, на родину моряка-героя.
- Я знаю, вами написана повесть о Никонове "Запишите добровольцем", знаю также, что эстонское книжное издательство отказалось ееиздать.
- Было такое. Повесть увидела свет в 1982 году в Воениздате, имела успех. Сто экземпляров книги было послано на ракетный крейсер "Минск" в матросскую библиотеку. А где сегодня крейсер?.. Я оборвал свою мысль на том, что японцы так бы не поступили. Не поступили бы при любых катаклизмах. Уважение к культу предков у них крепко сидит в крови. Благодаря этим древним традициям, на японской земле сохранились все наши воинские захоронения. Некоторым некрополям, в таких портовых городах, как Нагасаки и Хакодате - по 145 лет, а кладбищам, где погребены герои-портартурцы и цусимцы, скоро будет 100 лет. Больше того, муниципалитеты городов Мацуяма, Идзуми-Оцу, Хакодате и Нагасаки помогли в проведении реконструкции кладбищ, сохранив и обновив памятники и надгробные плиты на могилах. Установлены, начиная с 1989 года, памятники нашим морским офицерам и дипломатам; в Хакодате - первому российскому консулу И.А.Гошкевичу, в Фудзи - адмиралу Е.В. Путятину, в Мацуяма - капитану 1 ранга В.А. Бойсману, на острове Авадзи - адмиралу В.М. Головнину... При этом надо учесть, что Россия воевала с Японией два раза. А разве мы воевали с той же Болгарией? Россия в умах простых болгар всегда была страной-освободительницей. Вот и размышляйте...
- Еще один вопрос, о русских воинских некрополях. Известно, об этом Вы и сами пишете, что могилы наших солдат, матросов, офицеров, генералов и адмиралов разбросаны по всему свету: и под Нью-Йорком, и под Парижем, и в Африке, и на малазийском острове Пенанг... Есть ли возможность написать памятную книгу, как это сделали вы по Японии?
- Есть. Только мною собран большой материал о моряках, нашедших свой последний причал в чужих странах. Однако все упирается, как говорится, в презренный металл. Мне, чтобы заняться написанием такой книги - некрополя, надо отбросить все дела. В это время я не должен думать о завтрашнем куске хлеба... с маслом или без масла. Но лучше с маслом.
- Я вас хорошо понимаю. И последний традиционный вопрос: над чем вы сегодня работаете?
- Только что закончил историческую повесть "Иеромонах" о Святителе Николае Японском, которому кстати, в феврале-марте исполнилось 165 лет со дня рождения. Героя моей повести можно по праву назвать первопроходцем наравне с русскими моряками и путешественниками. Он был в числе первых, кто открыл для россиян Японию. Его журналистские статьи и очерки, опубликованные в XIX веке, до сих пор интересуют научный мир. Проявив незаурядное трудолюбие на ниве христианского просвещения, иеромонах Николай стал для жителей японского города Хакодате "русским бонзой". Несмотря на запретительные и жесткие законы властей, священник чувствовал сердцем, что "жатвы в этой неведомой стране много".
Впоследствии за свои подвиги миссионер-подвижник был возвышен в высший священнический сан архиепископа с добавлением к имени "Японский" - Святитель Николай Японский.
Есть еще кое-какие планы. Хотелось бы к 100-летию обороны Порт Артура и морскому сражению при Цусиме выпустить книгу, собрав в нее всю русско-японскую мозаику, то есть, исторические повести и новеллы, написанные мною за последние 20 лет. Это был бы хороший подарок к концу моей жизни. Я человек из прошлого и не вечен...
Беседу вел
капитан 1 ранга в отставке
Вадим КУЛИНЧЕНКО
Газета "Морской Вестник",
7 июля 2001 г.
##### ####### #####
ОКНО В ЯПОНИЮ -
E-mail бюллетень
Общества "Россия-Япония",
# 32, 2001.07.29
Россия 101999, Москва,
ул. Воздвиженка, д. 14, корп. 2, офис 99.
тел./факс (095) 291 2609
http://ru-jp.org
ru-jp@nm.ru
##### ####### #####
|
|
|
|
|
НАЧАЛО
НОВОСТИ
ОРЯ
ПИШЕМ!