Общество "Россия-Япония":
http://ru-jp.org/

В.В. Глушков
кандидат технических наук, доцент, профессор истории Академии Российских энциклопедий

В РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЕ 1904-1905 гг. ПОБЕДИТЕЛЕЙ НЕ БЫЛО!

23 августа (по старому стилю) 1905 г. на конференции в г. Портсмуте (США, штат Нью-Хэмпшир) был подписан мирный договор между Россией и Японией, положивший конец русско-японской войне 1904-1905 гг., унесшей жизни свыше 50 тыс. наших соотечественников, давшей более 220 тыс. покалеченных, раненых и больных, потребовавшей только прямых затрат на ее ведение 2,3 млрд руб. золотом, ставшей предтечей последующих сокрушительных потрясений. Япония пострадала не меньше [1].

С тех пор прошло почти столетие. Однако споры по поводу целесообразности заключения Портсмутского мирного договора не утихают и поныне: одни утверждают, что победа у русских была просто-напросто украдена, другие доказывают, что Россия потерпела поражение, поэтому перемирие было необходимо и своевременно. Однако обе спорящие стороны как-то умалчивают о том, что на конференцию в нейтральной стране съехались не победители и побежденные, а представители все еще воюющих сторон. И был подписан не акт о безоговорочной капитуляции, свидетельствующий о признании одной из сторон своего полного и окончательного поражения, а трактат, примиряющий противников [2].

Однако обратимся к фактам. Действительно, после ряда неудач на море и на суше, завершившихся падением крепости Порт-Артур и разгромным для русских войск Мукденским сражением, число оптимистов, веривших в благоприятный для России исход войны, заметно уменьшилось.

28 февраля 1905 г. российскому императору Николаю II было доложено "всеподданейшее письмо" находящегося в опале председателя Комитета министров статс-секретаря С.Ю. Витте, в котором он предлагал "войти в переговоры с Японией о мирных условиях". По его мнению, продолжение войны становилось опасным, и "дальнейшие жертвы страна при существующем состоянии духа не перенесет без страшных катастроф... Россия потеряет [заграничный] кредит... Нельзя медлить..." [3].

Ответа на письмо С.Ю. Витте не дождался. В Маньчжурии между тем произошли кадровые перестановки: генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин высочайшим приказом императора от 5 марта был отстранен с поста главнокомандующего Вооруженными Силами России на Дальнем Востоке и на его место был назначен генерал от инфантерии Н.П. Линевич. Замена командующего означала намерение русского императора продолжать войну.

После мукденского поражения французское правительство, обеспокоенное оттоком русских войск на восток и возможным нарушением баланса сил в Европе, предприняло попытку вывести Россию из войны: банкиры отказались предоставить ей новый заем, а министр иностранных дел Франции Т.Делкассе через русского посла в Париже А.И. Нелидова дал понять, что может стать посредником в мирном урегулировании, "если его об этом попросят". По заключению мира ранее согласованный кредит России гарантировался. Николай II будто бы согласился на французское посредничество, но выдвинул японцам заведомо неприемлемые условия мира, которые, конечно, приняты не были [4].

14-15 мая в Корейском проливе произошло Цусимское морское сражение, в результате которого российская 2-я Тихоокеанская эскадра была похоронена в океане. "После этого поражения у всех явилось сознание, что необходимо покончить войну миром, - пишет в своих мемуарах С.Ю. Витте, - и это течение так сильно начало проявляться, что дошло, наконец, и до трона. Его императорское величество [Николай II] начал склоняться к мысли о примирении... По мере наших военных неудач смута и революционное течение в России все более и более увеличивались" [5]. К середине 1905 г. Россия была уже парализована всеобщей забастовкой. Зарево революции поднималось над страной.

После победоносных сражений японцев на суше и на море активные боевые действия с их стороны неожиданно прекратились. Более того, с этого времени японское правительство стало искать посредника для заключения перемирия с Россией: 18 мая министр иностранных дел Японии барон Д. Комура предписал посланнику в США К. Такахире выразить американскому президенту Т. Рузвельту "надежду японского правительства, что... президент найдет для себя возможным немедленно и всецело по своей инициативе пригласить обоих противников встретиться для непосредственных переговоров" [6].

23 мая президент США телеграфировал своему послу в Петербурге, чтобы тот повидался с императором Николаем II и попытался "склонить его к примирению".

25 мая посол США был принят российским императором. В конце аудиенции Николай II - после некоторого колебания - дал согласие на переговоры при непременном условии такого же предварительного согласия со стороны японского императора. Никоим образом, считал он, "не должно было создаться представление, будто Россия просит мира" [7].

26 мая президент США Т.Рузвельт нотой, обращенной одновременно к России и Японии, предложил "в интересах человечества" сойтись для переговоров, чтобы положить конец этой "ужасающей и прискорбной борьбе". Правда, справедливости ради заметим, что его человеколюбие имело и "второе дно". Так, по оценке советского историка Б.А. Романова, столкновение между Россией и Японией рассматривалась Т. Рузвельтом, "как полезное взаимоистребление двух наций, после которого надлежит сохранить между ними те самые "пограничные трения", которые будут держать Россию и Японию в состоянии постоянного антагонизма и обоюдного равновесия, призванных обеспечить господство США на Тихом океане, в частности на Дальнем Востоке" [8].

Мирную конференцию было решено провести в американском приморском курорте Портсмуте. От России главным уполномоченным для ведения мирных переговоров был назначен С.Ю. Витте. 30 июня он был принят Николаем II, который в ходе встречи сказал, что "он желает искренно, чтобы переговоры пришли к мирному решению, но только он не может допустить ни хотя бы одной копейки контрибуции, ни уступки одной пяди земли" [9].

О сложившемся к тому времени военном положении на Дальнем Востоке главного уполномоченного на переговоры просветил председатель Совета обороны России великий князь Николай Николаевич (Младший). Он "довольно обстоятельно объяснил положение дела со свойственной ему определенностью речи". Суть его оценки положения состояла в том, что "наша армия не может более потерпеть такого крушения, какое она потерпела в Ляояне и Мукдене..., при благоприятных обстоятельствах с возможным усилением нашей армии имеется полная вероятность, что мы оттесним японцев до Квантунского полуострова и в пределы Кореи, т. е. за Ялу, что для этого, вероятно, потребуется около года времени, миллиард рублей расхода и тысяч 200-250 paненых и убитых..., что дальнейших успехов без флота мы иметь не можем..., что в это время Япония займет Сахалин и значительную часть Приморской области... Во всяком случае, невозможно соглашаться на отдачу Японии хотя пяди исконно русской земли" [10].

Командованию японской армией и, вероятно, ее высшему офицерскому составу было известно о подготовке к перемирию. В русских же войсках, по свидетельству активного участника войны, позже видного военачальника генерал-лейтенанта А.И. Деникина, слухи о возможном заключении мира поползли в середине июля. "Как были восприняты они армией? - пишет он в своих воспоминаниях "Путь русского офицера". - Думаю, что не ошибусь, если скажу, что в преобладающей массе офицерства перспектива возвращения к родным пенатам... была сильно омрачена горечью от тяжелой, безрезультатной и в сознании всех незаконченной кампании...

Ко времени заключения мира русские армии на Сыпингайских позициях имели 446,5 тыс. бойцов (под Мукденом [было] - около 300 тыс.); располагались войска... эшелонированно в глубину, имея в резерве общем и армейских более половины своего состава, что предохраняло от случайностей и обещало большие активные возможности; фланги армии надежно прикрывались...; армия пополнила и омолодила свой состав и значительно усилилась технически - гаубичными батареями, пулеметами (374 вместо 36), составом полевых железных дорог, беспроволочным телеграфом и т.д.; связь с Россией поддерживалась уже не 3-мя парами поездов, как в начале войны, а 12-тью парами. Наконец, дух маньчжурских армий не был сломлен, а эшелоны подкреплений шли к нам из России в бодром и веселом настроении.

Японская армия, стоявшая против нас, имела на 32% меньше бойцов. Страна была истощена. Среди пленных попадались старики и дети. Былого подъема в ней уже не наблюдалось. Тот факт, что после нанесенного нам под Мукденом поражения японцы в течение 6 месяцев не могли перейти вновь в наступление, свидетельствовал по меньшей мере об их неуверенности в своих силах (позже это публично признал японский главнокомандующий маршал принц И.Ояма. - Авт.).

Но... войсками нашими командовали многие из тех начальников, которые вели их под Ляояном, на Шахэ, под Сандепу и Мукденом. Послужит ли им на пользу опыт прошлого? Проявит ли штаб Линевича более твердости, решимости, властности в отношении подчиненных генералов и более стратегического уменья, чем это было у Куропаткина? Эти вопросы вставали перед нами и, естественно, у многих вызывали скептицизм.

Что касается лично меня, я, принимая во внимание все "за" и "против", не закрывая глаза на наши недочеты, на вопрос - "что ждало бы нас, если бы мы с Сыпингайских позиций перешли в наступление?" - отвечал тогда, отвечаю и теперь: победа! Россия отнюдь не была побеждена. Армия могла бороться дальше. Но... Петербург "устал" от войны более, чем армия..." [11].

Безусловно ярким представителем "усталого Петербурга" был С.Ю. Витте, который в свое время до голодного минимума урезал финансирование российской группировки войск на Дальнем Востоке, чем вольно или невольно возбудил военные амбиции соседей-островитян, и которому теперь из окна кабинета председателя Комитета министров события в Маньчжурии виделись лучше, чем непосредственным участникам боев [12]. К лету 1905 г. С.Ю. Витте был настроен на заключение мира под любым предлогом и на любых условиях.

Между тем российский император в это время "делал все от него зависящее, чтобы обеспечить возможность продолжения войны. Он... не считал, что Россия побеждена, и, соглашаясь на мирные переговоры, всегда имел ввиду возможность их разрыва" [13].

6 июля С.Ю. Витте во главе российской делегации отбыл в Америку, конференция началась 27 июля. Японцы свои условия мира представили на втором заседании. Они сводились к следующему: признание японского преобладания в Корее; возвращение Китаю Маньчжурии и увод из нее русских войск; уступка Японии Порт-Артура и Ляодунского полуострова; уступка Сахалина и прилегающих островов; уступка южной ветки Китайско-Восточной железной дороги (Харбин - Порт-Артур); выдача русских судов, укрывшихся в нейтральных портах; ограничение права России держать военный флот на Дальнем Востоке; предоставление японцам права рыбной ловли у русского побережья Тихого океана; возмещение военных расходов Японии (в размере не менее 1200 млн. иен).

Оглашение японских условий заключения мира на конференции, где "нет ни победителей, ни побежденных" вызвало значительный поворот в американском общественном мнении. Как оказывалось, не Россия, а Япония претендует на фактический захват Кореи, что "Порт-Артур она завоевала также для себя, а не ради борьбы с захватами". Т.Рузвельт, однако, считал японские условия вполне приемлемыми [14].

Во время работы конференции довольно быстро были приняты следующие пункты японских условий: о Корее (с оговоркой о правах корейского императора); о Порт-Артуре (с оговоркой - при условии согласия Китая); об эвакуации войск из Маньчжурии (одновременно русских и японских); о КВЖД (но при сокращении северного участка передаваемой дороги на 250 верст южнее Харбина); о рыбной ловле. Однако по остальным пунктам русская делегация ответила решительным отказом.

К 5 августа стало ясно, что конференция зашла в тупик и оказалась на грани срыва. Ее участники дважды "укладывали и раскладывали чемоданы". Российский император считал, что продолжение войны "все же... более приемлимо, нежели позорный мир, когда вера в себя, в свое Отечество была бы окончательно разбита" [15]. Японский император через своих посланников настаивал на принятии выдвинутых ранее условиий мира.

Президент Т. Рузвельт, опасаясь, что переговоры "могут закончиться ничем" и его реноме может сильно пострадать, решил добиться соглашения любой ценой. Противникам он предложил компромисс: Япония берет себе южную половину Сахалина (до 50-й параллели), а Россия выплачивает ей значительную сумму за возвращение северной части острова. Таким образом, Япония получит то, что ей нужно, а самолюбие России будет спасено. С этим предложением американский посол и явился на прием к русскому императору. "Государь сказал, - пишет российский историк профессор С.С. Ольденбург, - что Россия контрибуции ни в какой форме платить не будет. Россия - не побежденная нация; она не находится в положении Франции 1870 года; если понадобится, он сам отправится на фронт". Но Николай II также не исключал, что "в виде крайней уступки он готов согласиться на отдачу южной части Сахалина" при определенных условиях. Этим он "хотел показать свою готовность пойти навстречу американскому президенту" [16].

16 августа русская делегация огласила свое предложение: она отказывала в контрибуции, соглашаясь уплатить только за содержание русских пленных в Японии; она соглашалась уступить южную часть Сахалина со всеми прилегающими к ней островами при условии безвозмездного возвращения северной, при обязательстве японцев не возводить на острове укреплений и гарантировать свободу плавания русских кораблей по проливу Лаперуза; она отвергла выдачу судов, укрывшихся в нейтральных портах и ограничение численности кораблей русского флота на Дальнем Востоке; настаивала на полном и одновременном выводе войск из Маньчжурии. "Российские уполномоченные имеют честь заявить, по приказу своего августейшего повелителя, - говорилось в заявлении, что это - последняя уступка, на которую Россия готова пойти с единственной целью придти к соглашению" [17].

После короткого молчания, глава японской делегации министр иностранных дел барон Д. Комура, "ровным голосом сказал, что японское правительство, в целях восстановления мира, принимает эти условия! Присутствующие, - в том числе сам Витте, - были ошеломлены. Никто не ожидал, что японцы откажутся от контрибуции и согласятся безвозмездно возвратить половину захваченного ими острова! Витте весьма быстро освоился с положением и уже в беседе с журналистами умело приписывал себе всю заслугу этого успеха. Между тем, внезапное решение японской делегации только показало, насколько государь более правильно оценивал шансы сторон. Его готовность продолжать войну была реальной, в то время как со стороны японцев было немало "блефа". Япония была более истощена, чем Россия" [18].

Действительно, по оценке известного немецкого экономиста и государственного деятеля К.Гельффериха, Россия с учетом ее золотого запаса могла вести войну еще, по крайней мере, год, Япония же обладала запасом в восемь раз меньшим [19]. К.Гельффериху еще определеннее вторит американский исследователь эпохи Т.Деннет, написавший в 1925 г., что "Япония была истощена уже к концу мая, и что только заключение мира спасло ее от крушения или полного поражения в столкновении с Россией" [20].

19 августа был подписан протокол о перемирии, а 23 августа - мирный трактат. Со стороны России его подписали председатель Комитета министров С.Ю. Витте и посол в США Р.Р. Розен, со стороны Японии - министр иностранных дел Д.Комура и посланник в США К.Такахира. Примерно через месяц предполагалась ратификация договора.

Но не такого мира ожидал упоенный победными вестями с театра войны японский народ. Когда условия договора были опубликованы в печати, и стало ясно, что они ближе к русской программе мира, в Японии разразились сильнейшие волнения, города покрылись траурными флагами, на улицах воздвигались баррикады, запылали дома, в Токио было объявлено военное положение, в дело вступили войска. Были раненые и убитые [21].

Для российского императора внезапное согласие японцев на его условия было не менее неожиданным, чем для участников конференции (с той разницей, что Николай II желал их отклонения). По свидетельству высокопоставленных очевидцев он и императрица, получив это известие, были "точно в воду опущенные". Ведь в это время "наша действующая армия увеличивалась, военное счастье, наконец, могло нам улыбнуться" [22].

За заключение мира С.Ю. Витте получил графский титул. Барон Д.Комура по возвращению в Японию попал в немилость императору и его двору. Его не только не наградили, но он был вынужден покинуть пост министра иностранных дел и удалиться в частную жизнь, серьезно заболев нервным расстройством.

В русской армии Портсмутский договор произвел крайне тяжелое впечатление. "Ни одна из испытанных нами неудач не подействовала на нашу армию таким вредным образом, как этот преждевременный, ранее победы мир", - записал в свой дневник командующий 1-й Маньчжурской армией генерал А.Н. Куропаткин [23].

Спустя месяц после заключения мира возмущенный А.Н. Куропаткин написал письмо военному министру генерал-лейтенанту А.Ф. Редигеру, в котором, в частности, говорилось: "Что касается общественного мнения, то считаю нужным высказать Вам, что мы в армии первоначально прислушивались к общему мнению Петербурга со вниманием, потом с недоумением, наконец, с негодованием. История разберется кто прав, но позор Портсмутского договора во многом относим к этому так называемому общественному мнению... Возбуждение в армии против Витте большое... Несомненно, японцы пошли бы на мир даже без половины Сахалина, пошли бы на мир, не трогая... с тех позиций, которые ныне занимаем мы... Пишу Вам... потому, что так, как думаю я, думает армия, а с этим надо считаться" [24].

Таким образом, мир был восстановлен, Россия войну не выиграла, но и не проиграла, поскольку в соответствии с международным правом побежденным считается государство, подписавшее акт о безоговорочной капитуляции. Подписан же был мирный договор, прекращающий кровопролитие на определенных условиях. Поэтому сводить сокрушительные неудачи русских в последних сражениях (Мукденском и Цусимском) к поражению России в войне с Японией в целом, как это до сих пор официально трактуется [25], с точки зрения юриспруденции не является корректным. "Сами по себе эти поражения, как бы они не были серьезны, не представляли собой угрозы для колоссальной империи, потенциальные силы которой отнюдь не были исчерпаны, - подчеркнул в своем обстоятельном труде известный отечественный историк К.Ф. Шацилло. - Тотальное поражение было нанесено только флоту, армия в Маньчжурии к концу войны сохранила свою боеспособность и представляла такую силу, с которой должны были считаться японские милитаристы. Именно это и послужило причиной тех минимальных требований, которыми удовлетворялась тоже истощенная войной Япония при заключении Портсмутского мира" [26].

Действительно, Япония ощутила мощь России в тот самый момент, когда она уже готовилась пожать плоды своих военных успехов. Триумфальное шествие войск микадо по Маньчжурии могло закончиться непоправимой катастрофой. Выход оставался один: перемирие через посредство третьей стороны. Усилиями японской и американской сторон оно было достигнуто. В результате Япония сохранила свой престиж, Америка - влияние на нее, но Россия, как и прежде, осталась великой державой на Дальнем Востоке.

Литература

[1] Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. Изд. третье, "Петрополь", СПб., 1991. С. 199.
[2] Глушков В.В., Шаравин А.А. Ни победы, ни поражения. Исход русско-японской войны 1904-1905 гг. до сих пор не получил однозначной оценки. "Независимое военное обозрение" № 36, 29 сентября - 5 октября 2000 г. С. 5.
[3] Витте С.Ю. Воспоминания. Том 2 (1894 - октябрь 1905). Царствование Николая II. Изд. социально - экономической литературы. М., 1960. С. 573-575.
[4] История внешней политики России. Конец XIX - начало XX века (От русско-французского союза до Октябрьской революции). М., Международные отношения, 1999. С. 177.
[5] Витте С.Ю. Указ. соч. С. 387.
[6] Витте С.Ю. Указ. соч. С. 391.
[7] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 282.
[8] Романов Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны. 1895-1907 гг. Изд. Академии наук СССР, М., Л., 1955. С. 6.
[9] Витте С.Ю. Указ. соч. С. 395-396.
[10] Витте С.Ю. Указ. соч. С. 397.
[11] Деникин А.И. Путь русского офицера. Изд. второе, "Прометей", М., 1990. С. 155-158.
[12] Глушков В.В., Шаравин А.А. На карте Генерального штаба - Маньчжурия. Накануне русско-японской войны 1904-1905 гг. Изд. Института политического и военного анализа, М., 2000. С. 63-65.
[13] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 290, 296.
[14] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 295.
[15] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 296.
[16] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 296-297.
[17] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 297.
[18] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 297-298.
[19] Ольденбург С.С. Указ. соч. С 298.
[20] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 299.
[21] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 299.
[22] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 300.
[23] Ольденбург С.С. Указ. соч. С. 304.
[24] Ильина Н.В. Накануне первой русской революции (Из переписки русских военных деятелей А.Н. Куропаткина и А.Ф. Редигера в 1905 г.) // Военно-исторический журнал, № 6, 1991. С. 93-95.
[25] В основу официальной точки зрения о поражении России в войне с Японией положено не международное право и юриспруденция, а статьи В.И. Ульянова (Ленина) "Падение Порт-Артура" и "Разгром"", где соответственно отмечается следующее: "Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению..." (Ленин В.И. Падение Порт-Артура // Полное собрание сочинений. Издание 5-е, том 9, М., Политиздат, 1977. С. 158), "Русский военный флот окончательно уничтожен. Война проиграна бесповоротно... Перед нами не только военное поражение, а полный военный крах самодержавия" (Ленин В.И. Разгром // Полное собрание сочинений. Издание 5-е, том 10, М., Политиздат, 1977. С. 252). Надо заметить, что через 90 с лишним лет после выхода в свет этих статей "дело Ленина живет и побеждает". Так, в учебнике по истории военного искусства для слушателей Военной академии Генерального штаба ВС РФ говорится: "Поражение России в войне привело к серьезным изменениям в расстановке сил ведущих мировых держав на Дальнем Востоке, а в самой России ускорило подъем революционного движения... Поражение России способствовало укреплению в регионе позиций Англии и США, поддерживавших Японию... Главными причинами поражени России явились..." и т.д. (Вооруженные силы и военное искусство России в войнах XVIII - начала XX веков. Учебник для слушателей Военной академии Генерального штаба ВС РФ. Изд. Военной академии Генерального штаба ВС РФ, М., 1998. С. 127). В не менее солидном пятитомнике по истории внешней политики России отмечается примерно то же: "В результате военного поражения царизма политические и экономические позиции на Дальнем Востоке оказались серьезно подорванными... Поражение России в войне с Японией повлияло на процесс перегруппировки великих держав на мировой арене..." (История внешней политики России. Конец XIX - начало XX века (От русско-французского союза до Октябрьской революции). М., Международные отношения, 1999. С. 182-183).
[26] Шацилло К.Ф. От Портсмутского мира к Первой мировой войне. Генералы и политика. М., "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2000. С. 14.